Острые костяшки постучали по открытой двери, и Донна поторопила его:
— Нам пора выходить, а ты ещё не ел.
— Аппетита нет.
Она стояла в проёме с полным бокалом крови, и взгляд её красноречиво говорил, что пока он не поест, они никуда не пойдут. Логика проста: сытый вампир — добрый вампир. Ей двигала вовсе не забота, а банальное желание перестраховаться и свести к минимуму вероятность повторения вчерашней стычки. И то, что она обращалась с ним, как с глупым мальчишкой, неспособным самостоятельно сделать выводы, его тоже бесило. Хотелось ей назло влезть в ещё одну драку с рыжей шавкой, чтобы у неё не осталось и шанса наладить отношения с ходячим источником тестостерона.
То, что сестра положила глаз на Рикарда, Марсель заметил сразу. Её изучающие взгляды останавливались на псе намного чаще и неприлично надолго. Вот только он всё никак в толк взять не мог, на кой чёрт эта безмозглая махина ей вообще сдалась? Что в нём такого увлекательного?
— Позавтракай, пожалуйста. — Донна протянула ему бокал с бесстрастным выражением лица. — Это ускорит регенерацию тканей.
— Незначительно. — Марсель в один глоток выпил двести миллилитров синтетической крови и поморщился: — Ненавижу есть второпях.
Накинув приталенный пиджак поверх чёрной шёлковой рубашки, он первым вышел в общий коридор — длинную и узкую кишку, не предоставляющую почтительного даже метра между проходящими мимо друг друга существами. В нём медленно, но верно крепло убеждение, что у жителей Ксоры сложилось очень специфическое отношение к общественным пространствам. То ли они не знали о существовании чужих личностных границ, то ли всей душой их презирали. Оттого и строили до тошноты тесные проходы.
Дверь напротив распахнулась, и на Марселя едва не налетела та, кого он предпочёл бы не видеть до конца своей бесконечной жизни. Она затормозила в миллиметре от прикосновения, отпружинила назад, как от чумного, и замерла в неестественной позе у самой стены.
Выглядела безумная девка до нелепого живописно. Большие круглые глаза забавно выпучены. Изо рта продолжал торчать поджаренный в тостере хлеб, прикушенный за край мелкими белыми зубами. Флисовую ветровку она накинула почти на голое тело, не считая короткого спортивного топа. И прежде чем он успел хорошенько разглядеть кубики пресса, обычно неприсущие изящной женской талии, пухлые, как у ребёнка пальцы дёрнули вверх бегунок на молнии.