Я попытался мягко отстраниться, не испытывая особой потребности в касаниях подобного рода.
—В тебя стреляли, Саш, — ответила жена и заплакала. Стреляли. В меня. Зажмурившись, я попытался вспомнить хоть что-то, но среди общей тьмы перед глазами маячили лишь широко распахнутые голубые глаза. Незнакомые мне глаза, но отчего-то кажущиеся практически родными.
Очередной всхлип жены прорезал пространство. Я плохо относился к женским слезам, потому что слишком часто видел этот путь манипуляции у Азизы. Чуть что — она пыталась прогнуть меня с помощью слез. Так я стал к ним индифферентен, практически глух и слеп. Разве что слезы ребенка могли меня тронуть, и на них я смог бы испытать реакцию, но так вышло, что у меня родился сын с таким характером, что плакать приходилось всем вокруг, но никак не ему.
—Успокойся, — отрезал грубо, поморщившись от очередного спазма. —Ваха где?
Азиза быстро собралась, стерев набежавшую влагу тыльной стороной ладони, а затем воинственно выровняла спину.
—Тебя хоть что-то трогает вообще? Я тут трое суток провела, следила за тем, как ты дышишь. Но первое, о чем ты спросил, это где Ваха? Не как мы? Не как твой сын?
—Азиза, если я не подох только благодаря этому, то спасибо тебе, конечно, но что-то мне подсказывает, что конкретно твои наблюдения тут не при чем, — прохрипел, попытавшись приподняться. Задача оказалась не из легких, однако мне удалось. —С моим сыном все в порядке, я это и так знаю, иначе бы ты сразу мне это сказала, не так ли?
—Я ненавижу тебя, Белов, за то, какой ты, — женщина быстро встала, откинув назад длинные локоны, сложила руки на груди и посмотрела на меня так, что я бы давно уже расплавился, будь ее глаза лазерами. —Я для тебя все, я вся твоя, а ты…ты просто эгоист, который с жиру бесится! Тебя хоть на грамм заботим мы? Мы, твоя семья, если ты вдруг забыл.
Я чертовски хорошо это помнил, и за свою семью я всегда был готов грызть глотки, это вообще даже не оговаривалось, ведь как бы я не относился к Азизе, какие бы чувства не испытывал, она часть моей семьи, она мать моего ребенка.
—И все-таки любишь, раз мы все еще муж и жена, — безапелляционно ответил, рубанув с плеча. Обычно я так не делал, я мягко ходил от конфликтов, но сейчас мне не до выяснения отношений, проблема стояла остро, раз подобное со мной все-таки случилось. Пусть меня и ненавидели, но, чтобы в открытую нападать, — этот кто-то явно перешел все грани допустимого.