Надо сказать, что раньше я никогда в своей жизни не покупала траву, ее обычно приносили мужчины, которые заходили ко мне в гости, с ними же я и курила. Я никогда в жизни не курила одна, от марихуаны мне хочется заниматься сексом и болтать, а зачем мне это нужно самой с собой? Так что оба раза я покупала траву для Жоффруа, который и этим себя не мог обеспечить из-за незнания языка.
Наконец меня вызвали к следователю. Мне тут же заявили, что я обвиняюсь в употреблении наркотиков. Я даже не знала, что употреблять марихуану запрещено, вроде для личного пользования было можно. И начался допрос.
Следователь оказался молодым мужиком, так что сначала все было мило, и мы шутили. Потом, когда он начал меня спрашивать, знаю ли я Павла Идельсона, а я ответила, что знаю как минимум четырех Павлов и не помню, есть ли среди них Идельсон, следователю перестала нравиться наша беседа. Его сосед по комнате, жлобоватый дядька из восточных, вдруг заголосил:
– Да у меня есть фото, где вы все вместе в лесу жарите шашлыки!
– Да ладно, – говорю, – давай покажи.
– А объясни, что ты покупаешь в граммах? – вступил мой, более интеллигентный. – Ты вот написала этому Павлу: «Можно купить 1?»
– Да мало ли что? Я вот люблю так покупать перец и соль, – не придумала я ответа умнее.
– Перец и соль в граммах?
– А это запрещено?
– Нет. Но я оставлю у себя твой телефон, это вещественное доказательство.
– Да вы вообще сдурели, что ли?
– Ты пойми, я же не тебя ищу, ты мне совсем не нужна.
– Я понимаю, но тем не менее я здесь уже пять часов, вы меня в чем-то зачем-то обвиняете и хотите, чтобы я вам помогала.
В общем, они меня очень долго держали, сказали, что заводят на меня дело, отвели в какой-то подвал и сняли отпечатки ладоней, сфотографировали в фас и в профиль. Пока они этим занимались, рация постоянно сообщала о нападении или ограблении.
– Вы бы, может, занялись настоящей работой вместо того, чтобы запугивать мать-одиночку. Вы меня здесь без еды и воды держите с двух часов, а уже ночь.
– Ну так это же намного проще, – добродушно ответил мне толстый мужик в кипе, занимавшийся моими ладошками.
– Да ладно, – вдруг влезла девица-полицейская лет двадцати от роду, – ты тут всего-то пару часов.
– Ну ясен пень, с двух часов до десяти обычно всегда два часа получается – интересно вас в полиции считать учат!