А вот Нинель всегда с иголочки одета в столь же экстравагантные, как ее имя, наряды. Она тщательно – а для Израиля, наверное, даже чересчур – красится и идеально укладывает в сложную прическу крашеные в платину волосы. Нинель ироничная, сильная и веселая. Я же чувствую себя где-то между ними: минимум косметики, волосы не крашу, потому что у меня нет седины, уважаю ботокс и люблю принарядиться. Не дружили между собой и их дочери: своенравная, обаятельная и манипулятивная Сиван, дочь Дафны, и такая же, как мать, прекрасноокая красавица Лин – дочь Нинель. По вечерам мы курили с Нинель тоненькие сигареты или пили пиво на скамейке с Дафной, пока наши дочери качались на качелях. Двор у нас круглый, окруженный старыми желто-серыми страшноватыми домами, но вокруг детской площадки растут огромные древние акации, которые весной засыпают его то ярко-желтыми, то фиолетовыми цветами, как ковром. Еще там много кустов, усыпанных огромными экзотическими цветами, так что вся эта зелень как-то примиряет с уродством зданий. И с Дафной, и с Нинель мы обсуждали личную жизнь, в том числе мужиков из «Тиндера». Особенно весело было, когда нам попадался один и тот же… Мы начинали наперебой писать бедняге и наблюдали за его метаниями.
* * *
Вся эта история началась, когда я рассталась с симпатичным блондином по имени Амир, тем самым жителем поселка в Иерусалимских горах. Через несколько дней после того как меня в очередной раз уволили, он позвонил мне:
– Мне нужно тебе кое-что сказать…
– Я тебя слушаю, – ответила я, остановив машину возле небоскребов Азриели. Я ехала отмечаться на бирже труда.
– Знаешь, я тебя очень люблю и не хочу с тобой расставаться, но я никогда не стану с тобой жить.
– Ага… зашибись… и как ты это себе представляешь? Я буду все время таскаться к тебе, к черту на рога, вместе с дочкой, когда тебе этого захочется?
– Нет, ну не только ты.
– Конечно, ну и сколько раз ты приезжал ко мне на выходные?
– Ну я же приезжал.
– Вот спасибо. И весь этот выходной ты падал каждую минуту в обморок от того, что все какое-то недостаточно стерильное, ты двадцать раз спросил, не просроченные ли у меня дома яйца и йогурты! Ты трясся, чтобы вовремя вернуть своего ребенка его матери. Ты ни на минуту не расслабился и не дал мне отдохнуть. И ты задолбал кончать мне в рот, потому что боишься, что в сорок один год я забеременею даже с презервативом. Пока.