Мужчина прищуривается, разглядывая Арсения. А потом переводит настороженный взгляд на меня.
— Ну если твоя мама разрешает, — слегка дергает плечами. — То можешь идти.
Арс смотрит с мольбой, на что я киваю. Мол, можно. Карате он занимается больше полугода. Но тянется сын на самом деле больше к боксу. Я так злилась, когда он бежал на ринг... Потому что в памяти все еще впечатаны паршивые воспоминания. Однако Арс и в этом в отца пошел, сколько бы я ни пыталась его уговорить. Тщетно. Бокс так бокс.
Арсений ест почти все, что заказывает его отец. Не могу сдержать улыбку и мечтательно разглядываю сына, когда он с энтузиазмом рассказывает своему папе, как его постоянно хвалит тренер.
— Не нужно было тебе бежать от меня, когда я занимался боксом, — язвительно парирует бывший, как только сын бежит к горкам.
— Не нужно было. Мне вообще не нужно было лезть в твою жизнь. Вмешиваться. Лучше бы тебя убили там, на ринге, верно? — во мне опять закипает злоба. Становится дурно.
— Знаешь, лучше бы сдох тогда. В тот день. А не умирал четыре года в поисках вас, — цедит сквозь зубы, не сводя с меня глаз, в которых снова полыхает тоска.
— Ага, какой ты у меня язва, оказывается. Четыре года назад ты сам выбрал свой путь. Тебе напомнить, как все началось? Помнится, ты обещал мне не лезть на ринг. Но все получилось полностью наоборот! Зная, что этот бой может закончиться твоей смертью, ты все равно пошел туда! Наплевав на меня, на данное мне слово. Наплевав на наши общие планы, мечты. Наплевав на мой звонок и мольбу. Да я тебя умоляла, чтобы ты этого не сделал! Но ты наплевал на все на свете!
Я сжимаю ножку бокала до побелевших костяшек. Воздуха на миг катастрофически не хватает, потому что невидимые руки будто душат меня. Он ведет себя как ни в чем не бывало. Не хватает лишь обвинений в мой адрес, что я во всем виновата!
— Давай без агрессии, Лиз. Спокойно поговорим как два взрослых человека. Я тебя понимаю, эта тема на тебя отрицательно влияет. На меня тоже, поверь. Но ссора нас ни к чему хорошему не приведет. Мало того, еще и ребенка расстроим, — говорит он настолько спокойно, что я поражаюсь.
Кладет ладонь поверх моей, сжимает ее. На лице бывшего ни один мускул не дергается.
— Я не могу отключать эмоции, когда мне этого захочется. Ты, как я вижу, прекрасно справляешься. А я — нет, — выдаю злобно.