Как описать разноцветные молнии, что гонялись и преследовали сам
ветер? Как описать столкновения, в которых сама воплощенная ярость
великого Неба сходилась в схватке с неуловимым, свободным и
текучим, стремительным, гибким и опасным движением громадных
воздушных масс?
Какие слова использовать, чтобы расписать, как порывы ветра
душили в своих объятиях молнии? Каким образом поведать, как молнии,
соединясь в различные сочетания цветов, от двух до всех семи разом,
жгли, терзали и разрывали потоки ветров?
Как свистел, как ревел неукротимым, полным свирепой ярости
ураганом Смертный Ветер, бесстрашно бросаясь на Семь Молний? Как
отвечали ему могучими, раскатистыми, полными тяжелого, неудержимого
гнева громовыми раскатами Семь Молний?
Может, кто-то воистину искусно владеющий пером и словом сумел бы
найти подходящие слова для того безумия, что творилось на глазах у
русского богатыря, замершего в испуге, как мышь перед не котом
даже, а огромным тигром, но Федор не взял бы на себя смелость даже
пытаться браться за сию задачу.
Мир стонал и дрожал от боли, чувствуя эту схватку. Невольный
свидетель и даже практически участник этих событий, захваченный в
перекрестье сошедшихся в схватке аур, Сил Души и Манифестаций
чародей понимал лишь две вещи. Но зато вот их-то он осознавал со
всей отчетливостью, не сомневаясь в них ни на миг, уверенный в них
также сильно, как в существовании Господа Бога.
Первое — сейчас оба чародея бились за пределами своих обычных
сил. Каким-то образом столкновение с себе подобным позволило им
высвободить сокрытые в самых глубинах их сущностей истинные силы, и
каким именно образом не знали и они сами.
Второе — он будет жив ровно до того момента, как
беспрепятственно позволяет силам обоих Великих Магов проникать в
себя и изменять свою энергетику и сущность. Он уже понимал, что это
весьма опасный процесс, и каждый миг с той секунды, когда он
начался, был для него истинным, незамутненным Чудом Божьим — ибо
то, что сейчас с ним происходило… Это было неправильно, невозможно
и должно было прикончить его с самого начала. Но он был всё ещё
жив, он чувствовал обоих поединщиков, а самое главное — в любом
случае ни на что не мог повлиять. А потому, плюнув, сосредоточился
на восприятии разворачивающегося сражения — ибо погруженный в Силу
обоих Великих, он видел, пожалуй, даже больше, чем любой из этих
двоих. И упускать шанс увидеть схватку практически исторических
масштабов он не собирался.