Надо сказать, я была довольна тем, как легко и непринужденно
выглядят наши выступающие. Но кто бы знал, каких трудов стоила нам
эта самая видимая легкость. Мы практически не спали все то время,
что было отведено нам для подготовки, переписывали и адаптировали
аранжировки, репетировали, репетировали и еще раз репетировали. Мне
даже самой непонятно, как мы сумели довести все это до приемлемого
состояния! И я хотела убивать и меня хотели. Это было эпическое
противостояние, где первому давшему слабину придется отступить,
склонив голову в признании собственной бесполезности. Дрожало
марево ци, с трудом удерживаемое обеими сторонами, и казалось, еще
немного, и попытка адаптировать партитуру приведет к
смертоубийствам, и выжившему придется нести тяжесть греха.
Когда последний тягучий пронзительный звук, зависший в воздухе,
растаял, в воздухе повисла тишина. Но не тяжелая, практически
невыносимая, а та, которая бывает за секунду до начала грозы, но
она висела недолго, резко сменившись бурными аплодисментами.
Признаюсь, внутреннее напряжение, охватившее меня, когда наступила
наша очередь, сейчас исчезло. Что ж, можно сказать, что наше
выступление прошло не идеально, но пристойно и даже запоминающееся,
а это уже немало.
С каллиграфией и литературой нам откровенно повезло. Признаюсь
честно, в первый момент, после того как я ознакомилась с образцами
каллиграфии наших учеников, у меня совершенно опустились руки. Даже
я не могла так резко продвинуть их мастерство вперёд. Увы,
каллиграфия — это не культивация, талант тут скачкообразно не
развивается. Красивый почерк, полный достоинства и силы, — это
результат лишь упорного труда, который требует времени. Путь меча,
что характерно, тоже требует времени, и поэтому, выбирая между
мечом и кистью, большинство учеников Бай Хэ выбирали меч.
Разумеется, наши ученики не были совсем уж неучами и бездарями.
Учителя в Бай Хэ едят свой рис не зря, просто это была хорошая
крепкая база, без каких-либо выдающихся талантов. Мы вполне могли
продемонстрировать весьма неплохое владение кайшу, уставным
письмом, но не более. Однако до того, как у меня окончательно
опустились руки, среди участников нашей делегации нашёлся тихий,
практически неприметный ученик Пика Наказаний, который оказался
необычайно одарён в умении писать стихи. Да и владение кистью у
него оказалось на высшем уровне. Пару его тетрадей я потребовала
для себя, скопировать для практики. Причём его талант раскрылся
настолько ярко, что по итогу соревнований мастер Сюань Цы,
известный конфуцианец и каллиграф, по совместительству один из
патриархов крупной секты Центральной провинции, подозрительно и
хищно начал посматривать в его сторону, а я с ужасом прикидывала,
что же будет, если мы не вернём ученика мастеру Пика Наказаний.
Что-то мне подсказывало: заключением в пещеру Аньцзин мы можем не
отделаться. Мы — это в смысле старшие ученики. Патриарху, мастерам
пиков и, разумеется, главе секты ничего не будет. Так что по моей
настоятельной просьбе Фу Байсю буквально по пятам следовал за нашим
выдающимся литератором, в конце концов, такие таланты нужны самим.
Нет, он, конечно, в какой-то момент заикнулся о том, что это
избыточная предосторожность, но, наткнувшись на мой недовольный
взгляд, понял, как сильно ошибался. В общем и целом, мне на его
ворчание было всё равно, лишь бы ученика Пика Наказаний мы после
Совета ста сект вернули его мастеру в целости и сохранности.