Дом был чудной, мрачный – думаю, он такой и до сих пор, если еще стоит. Батюшка рассказывал, что он был выстроен на месте средневекового монастыря, Сент-Мэри Раунсивал и показывал старинную резьбу на задних фасадах домов в соседнем дворе (по его словам, это были монастырские строения). Дом располагался поодаль от улицы, в тихом дворе, перед фасадом имелся собственный мощеный дворик и пристройка-вестибюль с парадной дверью. Когда дом только построили, нынешний задний фасад был передним, но в промежутке между ним и улицей уже давно возвели другие дома, так что главный вход переместили и дополнили вестибюлем. От задней двери можно добраться до улицы прямой дорожкой между соседними домами; это важно, а почему – я постараюсь объяснить как-нибудь позднее. Дом был высокий, построенный беспорядочно, с множеством низких и темных комнат, в панелях из темного дерева, с величественной лестницей в большом центральном холле, куда выходили двери всех комнат. На стене в боковом холле висела крест-накрест с алебардой сабля с кривым лезвием, и мистер Эскрит обыкновенно пугал меня упоминанием, что в давние времена она послужила орудием убийства.
Мой Папа редко с кем-либо виделся, он весь ушел в одно-единственное занятие. Родни у нас почти не было: Папа, а еще раньше его Отец с большинством из родственников поссорились. Мои владения составляли две небольшие комнаты на третьем этаже в задней части дома, по соседству с комнатами гувернантки; там я проводила большую часть времени, либо с гувернанткой, либо, чаще, сама с собой: гувернантки надолго не задерживались, отчего, боюсь, я толком так ничему и не научилась. Папа днями просиживал в своей библиотеке за юридическими книгами и составлением судебных бумаг либо консультировался в адвокатских конторах. Его заботило лишь одно, как вернуть себе Права на усадьбу Хафем, которые, по его мнению, были отняты у него обманом.
Больше в доме никто не жил, кроме мистера Эскрита. Когда я была девочкой, он достиг уже глубокой старости, ведь его служба нашей Семье началась во времена моего Прадедушки; мистер Эскрит поступил к нему совсем в юном возрасте кем-то вроде доверенного Секретаря, а теперь как профессиональный юрист помогал моему Папе в делах с законом. Это был добрейший старый джентльмен, хотя временами на него по никому не понятной причине нападала меланхолия (здесь было вычеркнуто: особенно в тех случаях, когда он)… он не отказывался со мною играть, и в раннем детстве у меня не было лучшего, чем он, приятеля.