Я укрыл Светлячка тканью, кое-как замотав шнуром. Прихрамывая,
добрался до Грома. И сразу понял, что до места обработки раны
придется идти пешком. Бедро начало пробивать дергающей болью. А при
поездке в седле нагрузки на ноги чуть ли не больше, чем при
ходьбе.
Кассандра между тем сбросила седло со своего «скакуна» и указала
мне повелительным жестом на импровизированную табуретку.
— Сядь. Вытяни ногу. Я посмотрю рану и подлечу.
Спорить с решительно настроенной женщиной, имеющей в руках
увеличенный вариант скалки, которой она только что завалила пятерых
— плохая примета. Так что я выполнил безмолвные указания Кассандры,
как пай-мальчик.
Кассандра бесцеремонно запихала мне в рот кусок деревяшки,
извлеченной все из того же аналога дамской сумочки, который висел у
нее на поясе.
— Зажми зубами. Скажи своему слуге, пусть достанет
воду.
— Друз. Вода нужна. - невнятно проговорил я.
— Зря вы ей доверяете. Что баба может в боевых ранах понимать,
дротик ей в печень?
— Ты совсем тупой? Эта «баба» только что уложила пятерых
вооруженных мужиков, пока ты пальцем в жопе ковырялся.
Действительно, что она может в ранах понимать? Воду давай.
Рассуждает он млять!
Кассандра между тем, не обращая внимания на нашу болтовню,
достала из сумки какие-то железки и приступила к процедуре.
Сперва Кассандра безжалостно сунула в рану расширитель и начала
копаться внутри моей ноги бронзовым крючком, извлекая застрявшие
кусочки костяного лезвия. Я стиснул челюсти, во рту что-то
хрустнуло. Надеюсь, не зубы.
Промыв из бурдюка и очистив внутреннюю часть раны, Кассандра
вынула из меня расширитель и произнесла шепотом обращение к Богине.
Мне показалось, что я увидел отделившееся от ноги темное облачко,
осевшее пылью на дорогу.
Затем сестра свела края раны вместе и скрепила их медными
скобами, вбивая их в плоть с использованием громоздкого
устройства.
Да это же степлер!
Твою мать! Больно то, как.
А с медицинским оборудованием в империи порядок. Впрочем,
древние римляне, помнится, операции по трепанации черепа делали.
Чем местные хуже?
Второе обращение к богине. Тонкие нити охватили мое бедро, а в
ране как будто поселилось жаркое солнце. А вот так древние римляне
не умели! Повторный хруст во рту.
Больно же млять!
Жжение постепенно сходило на нет. Рана на глазах обзавелась
тонким белым шрамом под скобами. Я с недоверием пощупал ногу. Потом
оперся на нее. Отголоски боли все еще гуляли по бедру, но нога
больше не подкашивалась. Да и раны, по сути, больше не было.