Восстановился я быстрее остальных.
Кассандра, которая, как оказалось, уже не медитировала, встала,
подошла к бочке, и достала оттуда длинный шест, вроде своего
давешнего посоха. Выйдя на середину площадки, она поманила меня
рукой.
Хотел бы я сказать что уделал ее. Но нет. У нас вышла боевая
ничья. Я один раз достал ее в ногу, а она вскользь задела меня по
корпусу. Остановились мы, когда я очередным молодецким ударом
оставил от ее шеста примерно две трети. Кассандра молча мне
поклонилась, а потом выдала:
— Машешь мечами, как мужик цепом на обмолоте. Дурной силы
тебе конечно не занимать, но я больше не вижу перед собой седьмого
меча империи. Тебе нужно больше заниматься, Максимус! Раньше ты бы
оставил меня без оружия за пару мгновений.
— Значит, есть к чему стремиться. Ты же знаешь, заклятие выжгло
мне часть памяти. И, видимо, повредило навыки.
— Оставь жалкие оправдания для гетер. Им будешь объяснять,
что «просто не в настроении». Восстанавливай свои навыки, Максимус.
Воин Богини не может быть слабаком.
Повернулась и покинула площадку. Стерва.
— А ничего, баба. Нормально против вас продержалась, копье ей в
колено. — вдруг выдал Друз.
Я вздохнул. Вбить хоть немного почтения к высшим сословиям в
голову отставного центуриона, видимо, безнадежная затея.
Отправив моих вояк за адвокатом-алкоголиком и омывшись в
бассейне, я сам приступил к завтраку. Терто правильно воспринял мои
вчерашние указания, и хоть мне снова принесли что-то экзотичное,
количество пищи теперь соответствовало моим реальным
возможностям.
Утренняя Эос уже жарила вовсю, поэтому я предпочел снова
переместиться в прохладную беседку. Похоже, здесь теперь будет мой
рабочий кабинет.
Наконец, в саду послышался какой-то шум, и передо мной предстала
боевая троица с моим, как я надеялся будущим поверенным.
Друз практически волок его за шиворот, а Черт и Очко
контролировали по бокам. Был Юстас взлохмачен и небрит. Молодое еще
лицо с правильными патрицианскими чертами выглядело одрябшим. Под
глазом наливался желтизной приличный такой синяк, а правое ухо было
слегка оттопырено и покраснело. Надета на нем только домашняя
туника, вся в винных и соусных пятнах, слегка надорванная у
плеча.
— Я вырву твою печень и сожру ее, богами клянусь! Отпусти меня,
мерзкая отрыжка демона! — возмущался схваченный за шкирняк
парень.