«…победы Коммунистической партии СССР это и есть
марксизм-ленинизм в действии...» - лектор срывает очередные
аплодисменты. Аудитория битком набита студентами и студентками.
Свободных мест нет. Мое внимание невольно привлекают девушки. Они
какие-то… не такие. Все в платьях. Ни одной в брючном костюме.
Туфли лодочки, юбки-колокольчики в крупный горошек… Ретро.
- Русин, ты как? – чернявый парень справа озабоченно смотрит на
меня – На тебе лица нет
Я же разглядываю свои руки. Они совсем не мои. Массивные, с
рабочими мозолями. Левый товарищ наклоняется ко мне, шепчет:
- Леха, давай мы Сыча попросим тебя вывести в медупункт
Сыч, это судя по всему, лектор. Сычев?
- Не надо. Я нормально
Голос тоже не мой, бас с хрипотцой. На нас оборачиваются, лектор
кидает на меня раздраженный взгляд.
- Нормально? – брюнет шипит на ухо – Да ты головой об парту
ударился!
Я трогаю лоб. Действительно, шишка.
- Переучился, наш Леха! – хмыкает левый сосед
Я откидываю голову, закрываю глаза. В голове сумбур. Ясно одно.
Я это не я. В том смысле, что тело не мое. А чье? И тут на меня
обрушивается водопад информации. Вон он божественный ДАР! Я помню
все. Всю свою жизнь. По дням, по минутам. И всю жизнь Алексея
Русина. В чье тело меня отправили. Сирота, воспитывался в детском
доме, служил в пограничных войсках. Благодаря протекции старого
сослуживца погибшего в войне отца – поступил в МГУ. Почему-то на
журналистику. Ах, да. Я вглядываюсь в прошлое парня и вижу, что в
части он увлекся написание заметок в армейскую газету. Некоторые
очерки, после правок цензора, даже опубликовали. Эти вырезки теперь
хранятся в специальной папке, которую пришлось даже показывать
приемной комиссии.
Русин, как отслуживший, и без протекции мог сдать вступительные
экзамены. Но фронтовой друг отца настоял. Сделал звонок ректору.
Судя по первому впечатлению, Русин парень умный и волевой.
Комсомолец. Служил справно, даже имеет медаль "За отличие в охране
государственной границы". Участвовал в задержании нарушителя. Со
стрельбой! Вот это да… Я разглядываю этот эпизод в памяти парня и
чувствую, как начинает кружиться и гудеть голова. А где же сам
Алексей? Его личности я не чувствую.
- Товарищ Сычов! – мой массивный левый сосед поднимает руку,
после чего встает
- Что тебе, Кузнецов? – в голосе лектора слышится уже
неподдельное раздражение