- Ты страшный человек, Кирью, - обозначил своё мнение детектив,
когда, слегка утешив девицу, убрал её куда-то на второй этаж, -
Хотя я предупреждал Мику о том, что людям грубить нельзя. Раз с
тысячу. Такой уж характер…
- Возможно, теперь всё изменится, - равнодушно бросил я,
поздравляя себя с тем, что нашёл применение почти полностью
бестолковой технике, которую придумал «на коленке» с утра, не желая
покупать машинку для стрижки женщин. Вообще-то волос, но волосы у
женщин более нежные и шелковистые, что сказалось бы на стоимости
машинки.
- Еще бы…, - дёрнул щекой Хаттори, - Только будь добр, немного
сдержанности. Мика довольно важна для меня.
- Я не прибегаю к таким мерам без веского обоснования.
- Поговорим об этом, если у нас останется время. Прошу за мной.
Хвоста не было?
- Я потратил немало времени, договариваясь с весьма специфичной
компанией доставки о грузе бамбука для одной чрезвычайно много о
себе мнящей панды. Это происходило на территории, где легко можно
отследить любой «хвост».
- Ты знаешь Пангао? Хм. Впрочем, чему я удивляюсь. Кирью-доно
имеет крайне удивительную привычку проявлять себя в самых разных
местах, иногда даже очень удивительных для школьника из
Аракавы…
Хм, похоже на намек.
- Дети очень любознательны, Хаттори-сан, - проникновенно доложил
я, возвышаясь над хозяином дома, - Один ребенок, прямо сейчас,
сгорает от желания узнать, зачем он здесь.
- Идем, шутник. Кажется, Мика плачет…
- Купите ей софуто-криму. Женщины без ума от этого
мороженого.
- Видишь ли…, - прокряхтел детектив, поднимаясь передо мной по
лестнице, - Именно Мика ходит мне за покупками. Сам я…
- Я только сегодня был в очаровательном магазине с париками.
Могу подсказать адрес.
Тяжелый вздох мне был ответом. А затем просьба подсказать
адрес.
У знаменитого детектива, как оказалось, был прекрасный,
великолепно обставленный в западном стиле кабинет, площадью
вызвавший бы сдержанное негодование у девяноста процентов японских
семей – он занимал метров сорок квадратных, причем еще и излучал
роскошь своими коврами, книжными шкафами, софами, креслами и
канделябрами. Из-за последних я внезапно испытал к Хаттори
нерациональную симпатию, которая тут же пропала, стоило мне
встретиться глазами с тремя людьми, уже находящимися в этой
комнате.
Каждого из них я знал.