Однако уже в девятнадцатом веке я наткнулся на записи французского лейтенанта армии Бонапарта, в которых он описывал шевалье, танцующего перед кирасирами, которые преследовали армию Барклая де Толли, русского генерала, предпочитавшего тактику "reculer pour mieux sauter" (отступления для лучшего прыжка). Далее в английской хронике я обнаружил меморандум, свидетельствующий о якобы странном танцующем джентльмене, появившемся перед кромвельскими ironsides, которые, распевая псалмы под свирепыми атаками кавалеров, показывали свое фатальное превосходство.
Чем дальше я исследовал эту проблему, тем больше у меня копилось материала об этом танцующем воине, повергавшем всех в изумление. Одни утверждали, что это закалённый бедами и победами дух, для которого покорение, авантюра, опасность и даже боль стали потребностью. Другие убеждали, что это невидимый гений, появляющийся там, где изможденный страдалец берет жизнь под свою протекцию. Третьи доказывали, что это вечный скиталец из тех, ушедших в мир иной на поле битвы, скиталец, который не до конца насытился своим озорством духа. И все они, наверное, по-своему были правы.
Мне также захотелось узнать, в самом ли деле он вечный скиталец, как утверждали некоторые историки прошлого, и я все глубже и глубже погружался в свои исследования. Театр его военных действий охватывал уже тысячелетия. Я встречал его в анналах истории Древнего Рима и Древней Греции. Он выступал впереди римских легионов Юлия Цезаря во время походов в Галлию. Его следы замечали бойцы фаланг Александра Македонского, громившие персов в Центральной Азии. Даже евреи, отвоевывая страну обетованную, видели его и дали ему свое имя. И как я был поражен, обнаружив его присутствие на поле битвы, описанной в "Махабхарате". И вот тогда я понял, что родился он тогда, когда мужчина взял в руки оружие, когда он стал вольным и свободным, когда рухнул матриархат, и женщина стала зависимой от мужчины.
Сделав такое открытие, я подумал: "Так вот какая штучка этот самый принц Фогельфрай, которого с таким пафосом воспевал Ницше". И мне сразу же стали понятны некоторые действия фей, описанные в сказках.
Я, наконец-то, догадался, почему все феи помогают женщинам, и некоторые из них творят зло только мужчинам. Постигнув это, я сделал еще одно открытие. Передо мной вдруг прояснился смысл слов учителя о том, что в зрелом возрасте и при созревшем разуме человеком овладевает чувство, что его отец не имел права дать ему жизнь. Я, наконец-то, понял, что он имел в виду, произнося эти слова. Не знаю, но, может быть, подсознательно он высказал то, что втайне смущает каждого мужчину, а именно тот стиль жизни, который им, как лидером общества, навязывается всему человечеству.