Улыбнувшись погладил жену по колену.
- А запрещенных для кого? Например государства тоннами таскают
через границу наркоту, да и оружия продают столько, что ни одному
кантрабандисту не снилось.
На мгновение задумавшись, тут же выдала.
- Если торгуют от государства значит должны быть разрешительные
документы.
- Если бы всё было так просто.
Тяжело вздохнув поднялся.
- Пойдём уже спать, контрабандистка.
- У меня предчувствие, что это конец нашей спокойной жизни.
Пробормотала Марина.
У меня были те же мысли.
***
- Геныч, дело есть.
Жаров бросил старомодную барсетку на свой стол и заинтересовано,
на меня уставился.
- Короче, нужно будет взять стволы и сходить в одно место. Может
быть опасно, а может и ни черта не быть.
- Это как-то связано с твоими фокусами.
- Не напрямую, но да.
- Когда идём?
Геныч ни когда не задавал лишних вопросов.
- В обед, контору закроем, заскочим за стволами ко мне на дачу,
оттуда и двинем.
- Замётано.
Выехать из города в час пик было нелёгким делом, особенно по
такой жаре, да с моим умирающим кондиционером.
Из машины выбрались потными и злыми, хорошо, что у меня в
загородном домике всегда хранился запас пива. Добыв несколько
бутылок из холодильника мы почти пятнадцать минут остужались, сидя
в беседке, под яблоней.
- Пиздец! И это еще только начало июня.
Высказался Жаров, поставив пустую бутылку под столик.
- Ага.
Передохнув оставил Геныча в беседке, а сам пошёл в сарай, что
одновременно служил дровяником, складом для инструментов и всякого
хлама, хранящегося на случай "а вдруг пригодится".
Пришлось по возится прежде чем я освободил нужный участок пола,
после чего быстро извлек две доски, обнажив длинный, деревянный
армейский ящик. Откинув крышку достал два промасленных свертка и
непрозрачный пластиковый контейнер, литров на десять.
Закрыв тайник, вернул доски на место, задвинув шкаф туда где он
и стоял. Оба свертка и контейнер отнёс в беседку. После чего
вернулся в сарай и в одном из многочисленных ящиков отыскал ветошь
и маслёнку.
В самом большом свёртке было разобранная "горизонталка" ИЖ-54
двенадцатого калибра, во втором находился обрез, просто чудовищного
калибра, когда-то это был бельгийский гладкоствольный штуцер
изготовленный на заказ одной ныне не существующей бельгийской
фирмой.
- Ни хрена себе дура!
Восхитился Геныч беря в руки разобранный обрез.