— Не любишь ты их, Всеволод, — Егор хихикнул, — может,
расскажешь, почему? Мы знакомы всю жизнь, но я почти ничего не знаю
о тебе.
— Главное, что ты должен знать, так это то, что я твой друг, —
закинув заготовку к остальным, я снял фартук и вылил на себя ведро
прохладной воды, смывая пот, — ну что, я свободен, можем идти. На
поляну?
— На поляну, — ответил он и покраснел.
Я же сделал вид, что не заметил, а все потому, что мой друг,
судя по всему, влюбился, подростковая любовь она такая, искры
хватит, чтобы она вспыхнула ярким пламенем. А объект его страданий
была совсем не простая девушка, а дочь титулярного советника, Егор
же был простым парнем из семьи почтальона, так что просто смотрел
на нее издалека и вздыхал.
— Ладно, сейчас переоденусь, и пойдем, — я кивнул в сторону
дома, — может, зайдешь?
— Нет, я лучше тебя у калитки подожду, — парень отрицательно
покачал головой. Почему-то он робел перед моей матерью, так что в
дом его можно было затянуть только по важным поводам.
Закрыв кузню, я быстрым шагом вошел в дом и тут же столкнулся с
мамой.
— Ты гулять? — она взлохматила мне волосы и улыбнулась, — опять
пойдете на поляну?
— Как же без этого, — я кивнул, — может быть, хотя бы сегодня
наш герой найдет в себе силы заговорить с объектом своих
чувств.
— Забавный он парень, — кивнула мама, — ты же помнишь, никакой
силы, никто не должен знать о том, что ты одаренный.
— Мам, хватит, — я приобнял женщину, — ты же знаешь, я всегда
держу себя под контролем.
— Ты слишком рано повзрослел, сынок, — с горечью в голосе
произнесла она, — у тебя должна была быть другая жизнь, не
такая.
Ну вот, все по кругу. Почти каждый день я слышал из уст матери о
том, что меня ждет блестящее будущее, и мне стоит только дождаться
момента, когда мне стукнет шестнадцать, а пока нужно скрывать, что
у меня есть сила. Будь я и правда четырнадцатилетним парнем,
возможно, меня бы это возмутило, вот только я не был им, поэтому
резоны этой милой женщины мне были понятны. Она столько лет
скрывала, что является аристократкой, а теперь до момента
возвращения осталось всего лишь два года, поэтому и нервничает,
боится, что все сорвется в последний момент.
Не сорвется, чувство благодарности мне было знакомо, и я
собирался отплатить ей за любовь и заботу возвращением достоинства.
Правда, я так и не понял, кем моя нынешняя мать являлась до моего
рождения, но ничего, я терпелив, в конце концов через два года я
все узнаю.