Алекс запустил пальцы в ее волосы на затылке и легонько сжал. Резко выпустил волосы и отнял руку, опустив вдоль тела.
Тома открыла глаза, чувствуя, как оба пережили бурю и оттаивают.
- У тебя на бровях комья снега, - нежно улыбнулась и тронула их, смахивая влагу.
- Ай, пустяки, - махнул он рукою и неотрывно глядя в её лицо, признался: - Я не мог больше ждать. Ты меня влекла и влекла ещё со вечера. Хотел даже вернуться, но побоялся, что ты вытолкаешь меня взашей.
Его откровения подействовали бальзамом для раненой гордости и Тома довольно улыбнулась.
- А я ждала тебя весь день, но уже начала отчаиваться увидеть, - призналась смущённо.
Алекс счастливо рассмеялся, потому что предполагал совсем иной исход визита. Его охватило дикое желание впиться в её манящие полураскрытые губы, скрепить поцелуем мир. Смахнув наваждение, оглянулся на пустой зал:
- Сегодня не густо?
- Да, так обычно в начале недели.
- А ты работу закончила? – вновь посмотрел на неё.
- Уже скоро буду уходить.
- А если я украду толику твоего внимания? – произнес вкрадчиво.
- Ой, что за речи, почему так официально? Конечно, можно! А что ты хотел? – посмотрела с интересом.
Он чуть не ляпнул: «тебя», но сказал лишь:
- Хочу проводить до дома и немного погулять, хотя там лучше ехать на снегоочистительной машине.
- Можно. Только попрошу официантку принести тебе чего-нибудь горячего. Что будешь: чай, кофе или может что крепче?
Он не хотел ничего, кроме неё, но и не желал казаться не благодарным.
- Черный кофе, если можно.
- Хорошо. Тебе приготовят по особому рецепту, - и лукаво подмигнула.
- Надеюсь, без всякого приворотного зелья? - изобразил испуг.
- А ты попробуй и сам поймёшь.
- Правильно: кто не рискует, тот не выигрывает. Несите свой чудесный напиток, Госпожа! – и раскинул руки в широком жесте.
***
Тома на ходу застегнула шубку из серебристой чернобурки и, едва вышла на крыльцо, как снег тут же усыпал её волосы белыми цветами. Они так контрастировали с тёмным цветом волос, что Алекс залюбовался сказочным видением:
- Такая прелестная, сказочная зимняя Фея, - он медленно произнес, признаваясь самому себе, что вконец ею околдован.
Это признание разлилось по венам горячим сладостным сиропом, добираясь до панциря льда на сердце.
Тамара опустила взгляд и залилась румянцем. Красноречие и сладкие комплименты Алекса постоянно её смущали.