В этом плане Павлик, конечно, выигрывал, но не в битве за мой суповой набор.
Начнём с примитивного. Я не хочу замуж.
— Вы будете десерт? — почему с этим мальчиком я разговариваю на вы?
— А что там?
— Тирамису, Павлова…
— Ох, нет, меня со сладкого пучит…
А это уже не примитивное. Павлика пучило, обсыпало, тошнило и вообще цвело букетом все пищевое многообразие аллергии. Он заикался, когда смотрел в глаза, не знал, что надо подать руку, отодвинуть стул, заплатить за счёт…
Нет, не спорю, кого-то и такой вариант устроил бы, но я не только не хочу замуж, я ещё и детей не хочу. Тем более таких великовозрастных.
— Тогда предлагаю поехать по домам…
Павел смутился.
— А, может быть, ещё погуляем? Меня мама только в девять заберёт…
Рука-лицо!!!
Я стала сиротой в тринадцать. На тот момент моему младшему брату, Макару, было три. Мы гостили у тети Глаши и дяди Аркаши, и звонок из милиции стал для всех нас громом среди ясного неба. Машина влетела под фуру, отец скончался на месте, мама — через три недели в реанимации.
Тогда Аглая и мой крёстный сразу оформили на себя опекунство и мы с Макарониной стали жить с ними. Они действительно заменили нам родителей. И тетушка… Да, это почти как мама, только я была уже взрослой, чтобы просто принять родственников, как новых маму и папу. Я их люблю, я благодарна. Я понимала каково в детском доме, отчаянно боялась, что если не буду соответствовать образу самой лучшей: отличница, послушница, помощница, то стану обременительна и отправлюсь в детдом. Поэтому я такая, какая есть: не спорю, не конфликтую, но чувство, что живи я с родителями, я была бы более свободной в своих желаниях — не покидает. Я привыкла, что есть поддержка, но вот искреннего, тонкого, что бывает только между ребёнком и матерью, так и не познала. Наверно, поэтому меня так бесил Павлик. Я ему просто завидовала.
Но, вместе с тем, дабы прекратить этот театр абсурда, я предложила парню подкинуть его до дома. Он смущался и трепетал, как благородная девица своими ресницами.
Во дворе с пятиэтажками и большой детской площадкой, что по краям укрыта яблонями, я припарковалась почти у нужного подъезда. Заглушила двигатель и выжидательно уставилась на кавалера. Тот не подавал признаков капитуляции. Он вытащил ингалятор (господи, снова рука-лицо) и вдохнул лекарство.