Оттолкнув его дружков, я спокойно пошел по своим делам не обращая
внимание на окружающих.
- Что тут происходит?! – прозвучал голос директора. Он появился тут
и злобно смотрел на меня. Точнее, он тут всегда был, просто не
вылезал явно, не собираясь вмешиваться. – Ты напал на ученика,
Мейтланд! Немедленно извинись, иначе будешь исключен!
Останавливаюсь и тяжело вздыхаю.
Похоже, уйти спокойно мне не дадут.
Блинк!
Появляюсь перед директором и нависаю над ним, смотря на этого
ничтожного недоумка сверху вниз.
Он только и успел, что вскрикнуть, когда я схватил его толстую шею
и поднял перед собой.
- Извините… - произнес я, высвобождая свою энергию, позволяя всем
вокруг и ему в частности прочувствовать давящую силу.
Ужасная кровожадность и безумная ярость, которая до сих пор пылает
в моей душе. Но если раньше она подкреплялась ненавистью к оркам,
то сейчас я ненавидел всех вокруг.
Он потерял дар речи, поняв, на кого именно он все это время вякал,
а я только улыбнулся. Давно хотелось показать себя и посмотреть на
их убитые рожи.
- Мусор… - прошептал я, в гробовой тишине смотря на них всех.
Они все ничтожный мусор, который ничего не стоит и ничего из себя
не представляет. На них даже злобу тратить не хочется.
Отпускаю тушу директора, и тот падает на землю, как мешок с
дерьмом, кем он, по сути, и является.
Блинк!
Перемещаюсь на этаж ниже, а затем и вовсе покидаю здание.
Надо успеть в Дольшек, пока не поздно.
Лучше не задерживаться тут…
***
- ЧТО?! Он опять с ней говорил?! – бесился Эдиш.
Он обрушил свой могучий кулак на стол, и тот потрескался, чем
напугал всех посетителей таверны. Подвыпивший и очень злой кузнец
был весьма грозен на вид, и все знали, что он очень силен и
опасен.
- Да-да-да, я сам видел! Сегодня на площади! – кивая, говорил
какой-то парнишка. Тот был давно нанят Эдишом, чтобы следил за его
милой доченькой и докладывал ему, если что. Город большой, тут
полно опасностей, так что предосторожность не помешает. – Мило
беседовали.
- Вот урод! – рычал кузнец, сминая кружку.
Трактирщик только закусил губу. Ругаться с озлобленным Эдишем -
дело самоубийственное.
Кузнец некоторое время старался успокоиться.
- Надоело! – сказал он. – Я долго терпел этого паршивца, но больше
не стану! Заплачу любому, кто ему ноги переломает! Этот
имораланский шлюхин сын доигрался!