Прочь!
Я выплеснул из тела духовную силу и
стихию, разрывая в клочья огненный цветок, и добавил печати на
враге третий цвет, действующий на душу. Тебе мало? На, тварь, ещё
силы. На!
Трёхцветная печать над головой
Властелина сияла так ярко, что её сейчас можно было бы использовать
для проверки таланта учеников Школы.
Отчаяние.
Как бы ни был силён этот Властелин,
этого он уже вынести не сумел: заорал, оборвал технику, не обращая
внимания на боль в меридианах, вцепился ногтями в лицо, попятился
от меня, а затем, срывая горло, завопил и бросился прочь.
Скрипнув зубами, я за миг пролетел
разделяющее меня и Дараю расстояние, даже не заметив, когда и куда
делись защищавшие её змеи.
Лицо её было мертвенно-бледным,
неподвижным, только глаза под веками беспокойно метались из стороны
в сторону. Я опустил взгляд ниже, на окровавленный халат, протянул
руку, чтобы коснуться её, использовать лечение, и сердце пропустило
удар. Только сейчас я осознал, насколько знакомым жестом лежат у
неё руки на животе. Средоточие.
Вот почему её не добили, вот почему
Властелин-убийца даже не обращал на неё внимания — она, по сути,
уже мертва — пробито средоточие.
Барахтавшийся в шаге от меня
Предводитель, наконец, встал на четвереньки и, завывая, пополз
прочь.
Я всё же коснулся пальцами
окровавленной ладони, толкнул силу, используя взгляд лекаря и
оказываясь внутри Дараи.
Здесь царила пустота и смерть.
Первое средоточие уничтожено. Техника
пробила её насквозь, разрубила средоточие, живот, расколола на
выходе ещё и позвоночник. Третье средоточие уничтожено. Десятки
других ран, половина из которых смертельны и сквозные. Только
второе средоточие цело, но совершенно пусто, выжато до основания.
Половина меридианов разорваны, потускнели и почти не различимы в
тумане ран, клубящемся в Дарае.
Будь я даже лучшим лекарем Пояса…
В отчаянье я выплеснул Воды Итреи,
затем Рассветную Лазурь, добавил Золотую Пыль Восхода, ещё и ещё
раз. Вынырнул из тела Дараи, сжал пальцы на лечилке возникшей в
руке, через миг вырвал пробку и выплеснул содержимое под прижатые к
телу руки Дараи.
Второй пузырёк я вылил на рану,
уничтожившую средоточие эссенции. Третий я ткнул в губы Дараи,
надавил, заставляя её открыть их.
Едва алхимия полилась ей в рот, как
Дарая невольно глотнула. Раз, другой, медленно, с усилием открыла
веки.