— Ох, что поделать, если работа у
меня такая нервная, даже память стала страдать, — вероятно, он
мечтал стать актером, вот и играет теперь в жизни, но должен
сказать, что делает это паршиво. — Вы не забыли, ради чего мы все
собрались.
— Нет, — покачал я головой и достал
из рюкзака шахматы.
— Признаться, я удивлен, — кажется,
так и было. — Я думал, что вы попытаетесь обмануть меня. Ведь
молодость ходит рука об руку с наглостью, но и про авантюризм не
стоит забывать. — Кстати, я узнал, где вы живете и очень удивлен
вашему выбору. Не самый благоприятный район. А хозяйка вашего дома
фигурировала в нескольких обвинениях, когда жильцов убивали
ворвавшиеся в дом преступники.
— Так чего ее не посадили? — задал я
резонный вопрос.
— А как? Она ведь ни причем… Просто
всегда повторяла, что дверь нужно запирать. А еще лучше выбирать
нормальный район для жизни, а не трущобы. Но я тебе, если что,
этого не говорил. Все же некрасиво лезть в базу данных полиции.
— Да и плевать, — отмахнулся я. —
Там бабка вроде в дурку уже угодила. Теперь её дочка всем
заправляет.
— Гришина Елизавета Вадимовна, — он
довольно кивнул, показывая свои познания. — Даже не знаю, кто из
них хуже. Мой тебе совет, юноша, съезжай оттуда. Даже если жалко
потраченных денег, то съезжай. Не дадут тебе там спокойной жизни.
Особенно если узнают, что у тебя есть деньги.
— Вижу, вы довольно хорошо
осведомлены.
— А как же по другому? Я должен был
навести справки, с кем имею деловые отношения, — хохотнул он. —
Надо же быть в курсе, где тебя искать, если вдруг решишь нарушить
нашу сделку.
— Но вот он я, и принес то, что
должен был.
Стал подходить к нему и, на всякий
случай, вывел из строя пистолет в его кобуре под спортивной
курткой. Кстати, оружие наградное. Как бы он не оказался
сотрудником тайной канцелярии, такими темпами. Хотя, зачем тогда
наградное? Это же может раскрыть его. Думаю, он просто пробил его
по связям, и все.
— Вижу, что это они, — взял он их в
руки и стал рассматривать. — Удивительная вещь — эти шахматы. Мусор
редкостный, а стоит, как небольшая усадьба аристократа. Вот скажи
мне, Федя, за что такие деньги?
— Теодор, — я поправил его. — Чтобы
понять ценность этой вещи, нужно быть настоящим ценителем, — резко
ответил ему.
Конечно, он мог разозлиться сейчас
или потом, но мне было плевать. Не люблю, когда трогают искусство
те, кто в нем ничего не понимает.