Желудочно-кишечная форма – тошнота, рвота, полное отсутствие
аппетита, и даже извращение вкусового и обонятельного восприятий.
Люди с такой симптоматикой могут вместо свежего мяса почувствовать
тухлятину. Вместо сладкого – солёное, и наоборот.
Рэйсэя же просто рвало, поэтому я моментально настроил тонус его
желудочно-кишечного тракта, и всё содержимое полостей тут же
устремилось вниз – туда, куда и должно было направиться с самого
начала.
И, наконец, сердечно-сосудистая форма. Ускоренный поверхностный
пульс, увеличение артериального давления. Это исправить было совсем
несложно. В итоге за пару минут я полностью купировал все основные
признаки.
Но пока что я лечу болезнь, а не больного. И это принесёт лишь
временное улучшение. Нужно двинуться дальше – ещё глубже в его
организм.
Найти причины всех отклонений и полностью извести их.
– Хм… Странно как-то, Кацураги-сан, – произнёс Рэйсэй Масаши. –
Я с вами поговорил – мне стало намного лучше. Видимо, не зря про
вас ходят эти слухи. Вы ведь… Ну… Знали, что во всех хирургических
отделениях говорят, будто вы можете лечить взглядом?
– Очевидно, аниме пересмотрели ваши коллеги, – ответил я,
переключившись на вестибулярный аппарат. – Я знаю, что хирурги
давно что-то подозревают. Но ваши решения мне кажутся чересчур
фантастическими.
Сказав это, я полностью стабилизировал работу вестибулярного
аппарата Рэйсэя.
– Сейчас я вам рекомендую пойти подремать. Часика три-четыре –
не меньше. А как проснётесь, старайтесь проводить больше времени на
носу корабля. Либо смотрите, куда плывёт лайнер, постарайтесь
сравнить своё восприятие с самим кораблём, будто вы сами являетесь
этим судном. А если устаёте – идите спать и не смотрите по
сторонам. Это будет наилучшим решением.
– Пожалуй, именно так я сейчас и поступлю, Кацураги-сан, –
усмехнулся Рэйсэй Масаши. – Понятия не имею, что вы сейчас со мной
сделали, но клянусь – никому об этом не расскажу.
Комментировать сказанное хирургом я никак не стал. Знаю, что эти
отделения уже давно догадались, что с моими силами не всё так
просто. Но при этом они целых полгода молчали – никому так и не
рассказали о том, что показалось им особенно странным. Выходит, что
хирурги действительно умеют хранить тайны. И это прекрасно. Мне
точно не нужно, чтобы лишняя информация обо мне распространялась за
пределы общества двух-трёх человек.