- Не за что, - махнула мне на
прощание девица и поспешила к своим.
Я глядел ей вслед, и в груди
затеплилась надежда. Если мы ещё способны сочувствовать и
сопереживать, значит, не очерствели наши души. Осталась в них и
доброта, и человечность. Это по первой оглушило всех горем и
тяжестью пути, но стоит случиться беде, и спешат на помощь
незнакомые люди. Те же деревенские. Им ведь зимой тоже несладко
приходится, а деток подкармливали наших, обозных. Не скупились,
несли узелками. И здесь. Почти все те, кто шёл дальше, работали
плечом к плечу с переселенцами, которым суждено остаться. Как в
горниле, выгорало в душе всё наносное и оставалось вложенное
изначально: надежда, порядочность, доброта.
С этими мыслями, улыбаясь не пойми
чему, устроился я под телегой, что стояла возле костра, и заснул.
Рядышком со мной легло несколько мужиков. Вместе теплее, а нам надо
выжить. Мне надо выжить. И вернуться домой.