Когда официант удаляется, оставляя нас наедине… с меню, я решаюсь поднять взгляд на мужчину напротив. Лютаев изучает меню, слегка щурясь вчитывается в строчки.
– Не хочешь чай? – неожиданно интересуется у меня, резко отрываясь от своего занятия. – Нужно было спросить, но это первое, что пришло мне в голову, что может облегчить твои боли.
Я ничего не отвечаю, утыкаясь в меню. От расценок глаза на лоб лезут, и я выбираю самое недорогое: рис, овощи на гриле, шашлычок из куриной грудки, что и озвучиваю мужчине.
Илья Александрович странно хмыкает себе под нос, а когда официант возвращается, выставляя на столик напитки, и наливает мне чаю, тыкает пальцем в картинки в меню, делая заказ, пока я, уткнувшись носом в ароматную чашку, любуюсь видом из окна.
– Придётся подождать минут тридцать, но это того стоит, – обращается ко мне Лютаев, стоит нам только снова остаться одним.
– Хорошо. Спасибо. – смущаюсь я его пронзительного взгляда.
Ставлю чашку на блюдце. От волнения не знаю, куда деть свои руки. Они так и остаются неловко лежать на белоснежной скатерти, и я смотрю на свои дрожащие пальцы, не решаясь смотреть на мужчину.
Илья Александрович накрывает мою руку ладонью и бережно сжимает.
– Не волнуйся, время пролетит быстро. Ты и оглянуться не успеешь, как еда будет на столе и тебе больше не придётся мучиться от болей из-за голода.
Это последнее, что меня волнует. Разве не очевидно? Неужели этот взрослый и опытный мужчина не понимает, как действует на меня?
Я медленно поднимаю глаза, натыкаясь на его внимательный взгляд. Он словно сканирует меня, оценивает реакцию, мимику, жесты. Каждый вздох. Любое незначительное движение.
– Ты боишься меня, Аглая? – спрашивает он.
Хороший, надо признать, вопрос!
Боюсь ли я его? В классическом понимании нет, конечно. Меня пугает собственная реакция на мужчину, а не его близость. Меня пугают разгорающиеся чувства, то, что я испытываю рядом с ним, крамольные мысли наедине с собой. Меня не пугает он сам, но страшит то, что он может со мной сделать. Позабавиться. Причинить боль. Унизить. Оскорбить. И я не знаю, что подразумевает Лютаев под своим вопросом.
– В каком смысле? – уточняю у него прямо. И где только смелости набралась?
– В прямом. Ты так зажата, словно тебя безумно пугает моё присутствие. – так же прямо отвечает он. – Я не хочу, чтобы ты боялась, Аглая. Я не какой-то убийца и маньяк.