— Да что за… — выругался я, снова
оглядываясь.
За окнами раскинулся мрак. Ни домов,
ни людей, только бескрайняя чернота. На горизонте виднелась
одинокая башня телеграфа, словно бы чем-то подсвеченная, чьи
провода обрывались где-то вдалеке.
В груди начало подниматься
беспокойство. Куда делся водитель? И почему машина остановилась
именно здесь?
Я вытер ладонью лоб, чувствуя, как
меня пробирает холодный пот.
Нужно было выбираться.
Выйти из машины оказалось сложнее,
чем я предполагал. Заднюю дверь будто запечатали снаружи, но я не
собирался оставаться в этом душном металлическом ящике.
Подтянувшись через переднее сиденье, я с усилием открыл
водительскую дверь и выбрался наружу.
Воздух оказался прохладным, пахло
сыростью и сухими листьями. Машина стояла на обочине дороги,
окружённой лесом. Высокие деревья сгущались, словно пытались
вытеснить дорогу, замыкаясь над ней мрачным шатром.
— Где же ты, чертов шофёр? —
пробормотал я, обводя взглядом пустое пространство вокруг.
Ни следов, ни звука шагов —
ничего.
Невдалеке я заметил табличку.
Подойдя ближе, прочитал покосившиеся буквы:
Нечистое, 2
км
Стрелка указывала на тропинку,
вьющуюся вглубь леса.
Я покачал головой. Нечистое.
Отличное название для места, куда меня сослали. Говорящее. Уверен,
это подсуетились Петров и Оболенский. Поэтому нужно быть осторожным
и ожидать любых сюрпризов.
Но сидеть здесь бессмысленно. Шофёр
явно не собирался возвращаться, и если я не начну двигаться, то
рискую остаться на дороге насовсем. А этого мне меньше всего
хотелось.
Подхватив сумку, я свернул на
тропинку.
Лесная дорожка оказалась куда менее
гостеприимной, чем казалось на первый взгляд. Густые ветви
цеплялись за края куртки, орошая мою голову каплями недавнего
дождя. Под ногами хлюпала земля, а где-то над головой время от
времени кричали птицы.
Я шёл быстро, стараясь не
оглядываться назад.
Пока двигался вперёд, мысли стали
возвращаться к недавним событиям. Виктор Степанович, с ночной
серьёзностью сообщающий о каком-то приказе. Захарович, чья
невозмутимость только усиливала тревогу.
Я фыркнул. Будь проклят этот Петров.
Он явно что-то задумал, в этом я был уверен.
Но, с другой стороны, смена
обстановки могла быть не такой уж плохой идеей.
Я поправил сумку на плече.
Долой шумные лекционные залы,
надоедливых студентов и тяжёлый взгляд Корнева, сверлящий тебя,
когда не слушаешь.