– Выхода два. Рожаем или не рожаем? – спросил Богдан.
Асю начало слегка поколачивать на нервной почве. Она смотрела на каменное лицо Гриши и пыталась понять, что тот думает. Рассердился? Обиделся? Он больше не будет с ней? У нее задрожали губы и руки, и она кинулась к Грише на шею.
– Я люблю тебя, – всхлипнула она, – прости. Прости. Прости. Не сердись, я не думала, я не хотела. Я люблю… Только не сердись на меня… Пожа-а-алуйста…
Асе захотелось упасть на пол и замолотить ногами и руками, как в детстве. Она была так счастлива эти две недели. Как никогда в жизни. А сейчас у Гриши такое чужое лицо, и как это можно пережить? Она плакала, всхлипывала и вытирала слезы кулачками. А Гришино лицо расплывалось перед ней, и ей казалось, что он уходит от нее навсегда, и от этого она плакала еще безутешнее.
Она слышала гвалт, но не различала отдельные голоса. Но когда почувствовала на спине Гришины руки, среагировала мгновенно. Прижалась, уткнулась, вдохнула его запах, подалась к нему всем телом.
– Тихо, тихо, тихо… – говорил Гриша.
И голос у него уже был нежный, а не злой.
– Я сам дурак…
– Идиот, – поддакнул Богдан.
– Горько! – сказала Вероника.
* * *
Когда успокоились, принесенное выпили, наготовленное съели, кто-то спросил:
– А жить они где будут?
Все удивленно обернулись на голос, который принадлежал Асиному папе. Все это время Алексей не принимал участия в бурном обсуждении, о нем почти забыли.
– Они же теперь типа семья, – усмехнулся он. – Жить должны вместе. А где?
Гриша беспомощно посмотрел на родителей. Ася – на Гришу.
– Вообще-то, по уму, – продолжал Алексей, – и свадьбу нужно сыграть. И так перед соседями стыдно…
– Мы твои соседи, – отмахнулась Вероника, – перед нами тебе стыдно? Нет, свадьбу можно пока не играть. Сейчас с этим не спешат. Слышали, Хью Грант женится? В пятьдесят семь лет, между прочим, на женщине, которая ему двух детей родила…
– Да-да-да. – Лариса остановила подругу, которая сутками сидела дома и была в курсе всех свадеб всех знаменитостей мира. – Но Леша прав, с жильем надо что-то думать.
Алексей с удивлением посмотрел на жену, которая впервые за много лет признала его правоту, и расправил плечи. Лариса же с мрачным видом осматривала отставшие в углах кухни обои.
Впрочем, больше Алексею не удалось вставить свои пять копеек. Обсуждение вспыхнуло с новой силой.