У Матери Гор был не один десяток храмов: одни давно заброшены, другие, вошедшие в периметр, посещали часто, чтобы влить живительный Дар и напитать каменное древо, укрепляя защиту Антрима. Ветви его опутывали землю под Западными Горами, и там, где они особенно близко подходили к поверхности, построили места силы – святилища. В каждом из них стояли алтари из кровавого камня – того самого, из которого делали амулеты для жриц. Он служил хорошим проводником для нашей магии. Именно эти ритуалы, повторяющиеся изо дня в день, делали город искателей невидимым.
Но если на одно короткое мгновение представить, что случится, рухни все святилища разом? Мы останемся без своей защиты. Открытые и голые, как младенцы в момент рождения.
Размышляя об этом, я сделала осторожный шаг по неровному полу. Пещера встретила меня гулкой тишиной, но уже через пару мгновений слух уловил мерное кап-кап-кап и призрачный гул в недрах горы. Стоило сойти с вытесанной в камне лестницы, как на стенах начали разгораться бледные огоньки кристаллов горного хрусталя – неправильной формы, собранные в щётки и спаянные конгломератами, торчащие из стен под немыслимыми углами. Они разогнали плотный мрак, приветствуя меня.
Взгляд упал на пористый валун, поросший светящимся мхом и бледными, почти прозрачными листьями, под ними обычно прятались улитки. Я каждый раз приносила глиняную бутылочку, наполненную мёдом с пасеки – прожорливые малютки были не прочь полакомиться. Вот и сейчас, уловив знакомые шаги, циннии оживились.
– Ну, привет, подруги.
Я сорвала деревянную пробку – сладкие капли брызнули на камень, улитки пошевелили рожками и медленно двинулись на запах мёда. Они давно принимают меня за свою и совсем не боятся.
Когда с кормлением было покончено, я прошла чуть дальше – туда, где раскинулось озерцо в форме подковы. Из дна его вздымались, как копья, острые кристаллы с неровными гранями, освещая пещеру призрачным голубым светом. И всё вокруг, даже мои вытянутые вперёд руки, казалось нереальным.
Там, где озеро делало изгиб, на клочке суши высился каменный алтарь, рядом в плетёной корзине стояли высохшие стебли денника – бархатные на ощупь, как головки камыша. Чиркнув кремнём о кресало, я подожгла один и вставила в нишу – насечки на стеблях обозначали часы и помогали ориентироваться во времени.