Лариса только пренебрежительно фыркнула в ответ:
- Кому нужна твоя школа? Хватит, научилась я уже.
- И что ты теперь делать собираешься? Ширку варить в доме я не позволю! Хахалей водить сюда ты тоже не будешь.
- Больно нужно мне наркомовское отребье! Я себе другой «бизнес» присмотрела.
- А могу ли я узнать какой, доченька?
- Нет, не можешь! Очухаюсь месяц-другой после родов и свалю из посёлка. В Центре квартиру сниму, там жить буду.
- А как же дочь? Вика как?
- А никак. Хочешь – воспитывай. Не хочешь – в детдом сдай. Денег буду вам давать, сколько смогу, а возиться с ней мне некогда. Да и особой охоты нет.
В сентябре Лариска уехала, оставив мать и Вику одних. Баба Галя сразу после рождения внучки объявила, что будет, как и все, брать на хранение мешки с маковой соломкой и коноплёй, но ни торговать, ни, тем боле, варить ширку, не станет. В доме маленький ребенок, не нужно всего этого рядом с ним.
Стоявшие у руля доходного бизнеса, вздохнули, подсчитав убытки, но согласились.
У них тоже были матери и дети. Уважать детство и материнство нужно.
… правда, до поры до времени…
3. Глава вторая
С вершины Потёмкинской Лестницы открывается великолепный вид на морвокзал и акваторию порта.
Суда ненадолго задерживаются у причалов морвокзала, ну разве что круизные лайнеры постоят сутки-двое, в ожидании, пока прибудут новые пассажиры, уже готовые отправится в путешествие и взволнованные ожиданием новых впечатлений.
Для торгового флота предусмотрены причалы по обе стороны морвокзала. К ним швартуются суда, пришедшие из рейсов. Это и есть Торговый Порт, сердце Города у Моря.
Нагруженный баулами с забугорным барахлом моряк, выйдя с территории порта, пройдя через портовые ворота, будучи еще раз осмотренным и ощупанным дюжими ВОХРовцами, окажется на Таможенной площади.
Несколько раз за время существования этой площади (а первое упоминание о ней было еще в 1817 году) её название менялось.
Была она и Карантинной, и Платоновской, и Портовой, и Приморской, и Деволановской.
В середине прошлого века, по «настойчивым просьбам трудящихся» была переименована в площадь Вакуленчука, которому, заодно, прямо на площади, втиснули монумент, чтобы не забыл «настойчивый люд», а чего же он хотел, когда «настаивал».
Но для жителей Города площадь всегда была Таможенной.