и собственные слова и действия Государя. Вот, что он писал к одному из лиц высокопоставленных, решившемуся высказать свое желание получить в дар имение: «Большая часть крестьян в России рабы; считаю лишним распространяться об уничижении человечества и несчастии подобного состояния. Я дал обет не увеличивать числа их и поэтому взял за правило не раздавать крестьян в собственность»
[12] и во все время своего царствования он не отступал от этого правила. Но мы нескоро бы окончили один перечень длинного ряда преобразований, которым ознаменовано начало царствования Александра. Должно однако сказать, что если сознание необходимости уничтожения старого порядка было полное и разумное, то мысль каким образом воссоздать новое государственное устройство на развалинах старого, не вполне выяснилась тогдашним деятелям. Манифест 8-го сентября 1802 года, об учреждении Министерств, служит одним из доказательств тому. Император вскоре убедился сам, что образование Министерств, взятое отдельно, без связи с другими правительственными установлениями, не достигает цели, и в 1810 году подверг их новому обширному преобразованию, к сожалению не совсем чуждому прежних недостатков, как увидим далее.
Вместе с новыми учреждениями явились и новые деятели; старые сходили со сцены. Трощинский, занимавший важные должности еще при Екатерине II, пользовавшийся доверием Императора Александра в начале его царствования и бывший при нем докладчиком и главным редактором, только накануне появления в свет знаменитого Манифеста узнал о его существовании, несмотря на то, что редакцией занимался служивший при нем и покровительствуемый им статс-секретарь Сперанский, который на все время работы сказался больным по службе и занимался вместе с Кочубеем. Звезда Трощинского закатилась, и восходило новое созвездие. Сперанский, хотя еще не принадлежал к этому созвездию, но блеск его уже отражался на нем. Главными деятелями того времени и приближеннейшими людьми были: граф Виктор Павлович Кочубей. При Екатерине II, когда ему не было еще 25-ти лет, он находился посланником в Константинополе; при Павле произведен в действительные тайные советники; при Александре, вслед за объявлением манифеста 8 сентября 1802 года назначен был министром внутренних дел. Это был бесспорно человек способный и образованный. В вечной борьбе, с молодости, с дипломатами и интригами придворными, он приобрел ту тонкость ума, ту проницательность, которые дозволяли ему угадывать людей и обстоятельства. Его нельзя было поразить неожиданностью, застать врасплох; у него всегда готов был ответ. Он привлек в свое министерство статс-секретаря Сперанского, но ни тот, ни другой не знали России: они, если можно так выразиться, старались угадать ее. Граф Кочубей был приверженец не только английских учреждений, но даже английских привычек: его называли в обществе лордом.