Пара бокалов шампанского, и вечер уже не так уныл, каким мне показался в первый час моего пребывания тут. Я даже притоптываю каблучком под задорные распевы одной из риелторш, которая вызвалась развлечь коллег вместе с приглашенными артистами, а на агрессивном фаер-шоу от полуголого и юного факира я несмело аплодирую. Еще один бокальчик игристого вина и я, может быть, присоединюсь к танцующим коллегам у небольшой сцены, где за массивной установкой беснуется энергичный диджей.
От ярких и неоновых вспышек кружится голова, а Дашка куда-то пропала, и я ее не виню: я скучная и со мной даже сплетни не перетереть, потому что я упрямо отказываюсь участвовать в обсуждениях, кто с кем развелся и от кого подцепил неприятную болячку.
Озираюсь по сторонам. Никто не заинтересован моей персоной, и многие хорошо так опьянели: танцы становятся более раскованными, а разговоры и смех громче. Отличная возможность тихо и незаметно слинять, но перед этим я загляну в уборную, а то я не доеду до дома и лопну.
Бегу по темному коридору на носочках, ныряю за дверь туалета и обескураженно замираю. Над раковиной склонился Арсений, оперевшись руками о белые фаянсовые бортики. Он успел избавиться от пиджака, галстука и закатить на жилистых предплечьях рукава рубашки.
— Вам плохо? — едва слышно и с участием спрашиваю я.
— А, Венера, это ты, — он поворачивает ко мне лицо и криво улыбается, — нет, у меня все замечательно.
Похоже, он пьян. Глаза подернуты поволокой, щеки тронуты красными пятнами, а дыхание сбивчивое и неровное.
— Это женский туалет, — говорю я в стремлении намекнуть Арсению, что он чуток заблудился.
— Да? — он с наигранным удивлением распрямляется и оглядывается.
Ворот рубашки расстегнут на две пуговицы, и эта незначительная деталь обращает Арсения в распутного ловеласа, что вознамерился меня соблазнить выступающим мужественным кадыком и яремной ямкой.
— Точно женский? — он вновь смотрит на меня и от искры легкого безумия в его глазах мне становится не по себе.
Я молча киваю. Вот засада. Я бы убежала, но боюсь, что описаюсь. Мочевой пузырь полон, и одно неловкое движение может привести к катастрофе.
— Мне нет причины тебе не верить, — Арсений бесшумно и мягко шагает ко мне, вглядываясь в глаза.
Останавливается, нависает надо мной и улыбается: