Молча разворачивается и продолжает путь, а я не знаю, мне идти за ним или мне прозрачно намекнули, что не желают со мной наедине обсуждать рабочие вопросы.
— Так ты идешь или нет? — недовольно спрашивает Арсений, и я семеню за ним на носочках.
В приемной мне вновь приветливо кивает Вера, а в груди нарастает желание сбежать. Арсений распахивает дверь кабинета, пропускает вперед и бесшумно следует за мной. В нерешительности останавливаюсь в нескольких шагах от стола. Я должна быть смелой. Я тут не из-за капризов.
— Ну, говори, — он облокачивается о стол и внимательно смотрит в глаза, скрестив руки на груди.
— Нужны деньги, — едва слышно отвечаю я.
— Этот вопрос надо обсудить с Дарьей и финансовым отделом…
— Нет, мне… нужны деньги… — горло пересыхает, и я тяжело сглатываю, — на личные нужды… я хочу взять у вас в долг некоторую сумму...
Замолкаю, потому что я на грани обморока, но сесть в кресло не тороплюсь. Если встречать трудности, то на ногах.
— Сколько? — сухо уточняет Арсений.
— Сто тысяч, — я ежусь от озноба.
— Я так понимаю, не рублей? — хмыкает и щурится.
Из-за ста тысяч я бы не пришла сюда и не унижалась, тихо и испуганно попискивая каждое слово. И парфюм Арес с нотками табака и чего-то солнечного и теплого будет у меня ассоциироваться только с отчаянием.
— Да.
— На что?
— Не могу сказать.
Чувствую внутреннее сопротивление тому, чтобы раскрыть перед Арсением правду, и не знаю почему. Не хочу втягивать сестру, пусть она и главная причина того, что я стою посреди просторного кабинета с минималистичным интерьером и боюсь сделать вдох.
— Сумма, признаться, большая, — Арсений улыбается с толикой нескрываемого превосходства. — И как ты планируешь расплатиться со мной, если я соглашусь тебе помочь?
— Я готова написать расписку и… — у меня дрожат пальцы, и я сжимаю кулаки, чтобы скрыть от внимательного и цепкого взгляда свое волнение. — Я выплачу долг, не сразу, но…
— Выплатишь, — с тихой надменностью смеется и подходит ко мне вплотную, заглядывая в глаза, — но не деньгами. Они меня не интересуют.
Арсений наклоняется, и горячее дыхание обжигает ухо:
— Ты ведь понимаешь о чем я, моя милая Венера? — его пальцы касаются шеи. — Я тебе деньги, ты мне свое тело. Честная сделка.
До меня минуту доходит смысл сказанного, и я раскрываю рот и в ошеломлении издаю то ли всхлип, то ли клекот. А чего я ожидала после того, как Арсений в машине прямо и открыто сказал, что имеет на меня гнусные планы?