Анатолий Иванович Иванов был папиным старым другом и знал меня с детства. Помню, как будучи мальчишкой, я с нетерпением ждал его визитов, чтобы показать своё очередное изобретение или поделиться свежими идеями. Как искренне радовался, получая одобрение этого необычного человека.
Профессор Иванов был научным гением, однако об этом знали только близкие. Анатолий Иванович не хотел смешивать личную жизнь и науку, поэтому большинство трудов публиковал под псевдонимом.
Совсем недавно я искренне радовался успешно сданным экзаменам, гордился, что буду учиться у него. Сейчас это всё казалось таким далёким…
Я послушно плюхнулся на стул, отводя глаза. Было неприятно огорчать Анатолия Ивановича, но я ничего не мог с собой поделать.
Иванов, присевший рядом, молчал, давая возможность объяснить, что со мной происходит. Однако я не понимал, что ему сказать, всё было слишком странным.
Так мы и сидели друг напротив друга, пока профессор не осознал, что говорить я не буду. Он снял очки, задумчиво покрутил их в руках, протёр салфеткой, снова нахлобучил на нос, словно собираясь с мыслями. А потом заговорил:
– Я не знаю, что тебя гнетёт, мальчик. Верю, что со временем ты найдёшь в себе силы разобраться с этим. А пока я расскажу тебе одну любопытную историю, чтобы ты мог отвлечься, так как чрезмерная печаль вредна для психики.
Мне совершенно не хотелось слушать истории, но уважение к пожилому профессору заставило лишь коротко кивнуть и остаться на месте. А Анатолий Иванович продолжил:
– Моё детство, Егор, было далёким от науки. Более того, узнай родители, о чём я мечтал, выдрали бы меня крепко. А мечтал я вернуться во времена царской России, стать кавалеристом. Фильмов тогда, молодой человек, не было, я читал книги и грезил гусарами. Родители мои были ярыми коммунистами, поэтому я им ничего не рассказывал, устраивая поля сражений за домом, в лопухах. Учёба меня интересовала так же мало, как тебя сейчас.
Я снова отвёл взгляд.
– Я не упрекаю тебя ни в чём, мальчик, – тепло сказал профессор. – Ты послушай, что случилось дальше. Была у меня подружка, Вера. И вот она-то и грезила наукой, постоянно мечтала изобрести что-нибудь этакое. Царизм считала пережитком прошлого, но при этом мы всё равно дружили. Она никогда не смеялась над моими желаниями, более того, обещала, как вырастет, построить машину времени, чтобы я сам смог убедиться, что в настоящем гораздо лучше, чем в прошлом.