- Анжелика была не только хорошим телохранителем, но и прелестной женщиной. Между нами возникло чувство, которому не смог противиться ни я, ни она. Мы полюбили друг друга.
- А когда эта «прелестная женщина» забеременела, ты выгнал её, - прошипел мой отец без всякого пиетета.
Король смерил его предупреждающим взглядом.
- Я отослал Анжелику из дворца для её же безопасности.
Папа хохотнул - зло, ядовито. И я испугалась ещё сильнее, ведь в обычной жизни Саин Маруани был образцом выдержки и хладнокровия.
- Ты отослал Лику в южную провинцию, где кишат разбойники и шитулы (бродячие гоблины - Прим. авт.), словно нарочно хотел подставить её! Только благодаря счастливой случайности мы встретились в Далиде, и я забрал Анжелику с собой.
Эжен пожал плечами.
- Саин, ты знаешь не хуже меня: она выжила бы и в Гранях!
- Но не беременная же!
А я слушала спор отца и короля и понимала, что они давно знакомы и знакомы хорошо. Папа тыкал Эжену, и тот ничего не сказал, словно подобное было в порядке вещей. Так общаются давние друзья, прошедшие огонь и воду!
- Ты двадцать шесть лет не давал о себе знать. Почему сегодня вдруг объявился? – спросил отец.
Меня, кстати, тоже интересовал этот вопрос, и я посмотрела на короля. Он спокойно встретил мой недоверчивый взгляд.
- Я знаю, что виноват перед тобой, Женевьева. И перед твоей мамой. Я не мог быть с вами. Мне пришлось выполнить свой долг перед страной и жениться на Орнелле. Но я знал, что вы с мамой в надёжных руках. Какими бы ни были наши отношения с Саином, я уверен, что он хорошо заботился о вас. А внимание с моей стороны принесло бы только лишние неприятности. Я знал, где ты, что с тобой. Не привлекая внимания, всегда был в твоей жизни и непременно пришёл бы на помощь в случае опасности. Моё отцовское сердце радовалось, наблюдая за твоими успехами и достижениями!..
Я слушала короля, и меня не покидало ощущение наигранности, какой-то театральщины: слишком много пафоса было в его словах, слишком идеальны эмоции на лице. Не знаю… Не верила я Эжену Скеме. В поисках поддержки обернулась к отцу, и он обнял меня за плечи, привлекая к себе. Сразу стало как-то легче. Король нахмурился, заметив это.
- Я всё понимаю… Было бы глупо надеяться, что ты сразу примешь меня и признаешь родную кровь, - он вздохнул и, выдержав трагическую паузу, сказал: - Женевьева, начинаются каникулы, и я хочу пригласить тебя во дворец.