Мальчик обиженно отвернулся. Элен невольно почувствовала вину, будто бы напрасно его обнадёжила, и недоумение: кем себя считает ребёнок, если не человеком?! Учитывая больничный костюм мальчика, варианты могли быть самыми разными – как никак, больница тут психиатрическая.
– Кто ты? – не удержалась она от вопроса.
– Я – феникс. Мы – радужные птицы рассвета, но я никогда не пойму, как прекрасны радуга и рассвет, – со смирением, тихо ответил ребёнок. – Для меня они серые, как и всё вокруг, а я так мечтал быть художником, как мама с папой. Большинство фениксов – представители творческих профессий, это особенность нашего рода, а я как чужак среди своих. Все сородичи меня жалеют, тщательно выбирают выражения в моём присутствии, но от этого на меня только больше накатывает тоска. Порой тоска становится совсем невыносимой, и тогда родители тревожатся и волокут меня сюда. Я – пациент самого мастера, он занимается самыми сложными случаями, а мой именно такой – сложный.
– Среди самых знаменитых художников были люди, страдающие нарушениями цветовосприятия, – заверила Элен, не в силах видеть такое философское смирение в юном подростке, пусть даже и пациенте психиатра. Удивительно он называет доктора – мастер. Это тоже признак отклонения?
– Знаю, всех наизусть знаю. Ещё мастер говорит, что можно заниматься фотографией, что чёрно-белая фотография в ретро-стиле сейчас на пике моды, так что с моей способностью различать пятьсот оттенков серого я имею все шансы стать известным. Ты не волнуйся, с возрастом острые приступы хандры накатывают на меня всё реже, с помощью мастера я проникся идеей, что надо не чудес ждать, а извлекать лучшее из того, чем одарила судьба. Родители должны были забрать меня домой сегодня утром, но доктор Хэлл отчего-то попросил задержаться до вторника. Наверное, он не поверил, что я уже в полном порядке.
Тяжело было слушать такие серьёзные, вдумчивые речи от десятилетнего ребёнка. Элен прекрасно представляла, насколько трудно смириться с тем, что ты не такой, как все, – особенно в детстве трудно! Она сама прошла этот тернистый путь признания своей аномальности. В детстве малейшее отличие от других воспринимается как трагедия, даже рыжий цвет волос и веснушки могут стать поводом для отчаяния, а тут и дальтонизм, и признание себя фениксом... Странный выбор: Элен всегда казалось, что пациентами психушек чаще всего становятся «Эйнштейны» и «Наполеоны».