— Хочу отомстить, — кивнул я, вычленяя
главное.
— Тогда возьми мою силу и иди с ней
дальше! Отомсти за себя, помоги остальным! Всем тем, рабам, кто сам
не может себе помочь!
— Я могу отказаться? — меня терзали
сомнения.
— Можешь. Я никого не неволю, но тогда
ты умрешь! Твоя рана на боку слишком серьезна. Тебя пытаются
лечить, но это бесполезно, — уже спокойнее ответил Аргос. —
Выбирай!
— Тогда я согласен, — я помнил эту
рану от кинжала. Именно из-за нее я и отключился, когда
внутренности скрутило болью.
— Прекрасно! Я принимаю твою клятву,
твою кровь и кровь твоего врага! — снова заревел он. — Я дарую тебе
силу и отличительный знак!
Он затих ненадолго, а потом прямо над
чашей стал проявляться рисунок. Два топора необычной формы,
исписанные рунами.
— Это твое оружие, Эридан! Твое
личное! Найди кузнеца и сделай его себе! Это мой подарок для тебя!
Теперь иди и помни клятву! Сила и честь!
— Благодарю, — поклонился я, испытывая
странный эмоциональный подъем. Меня просто лихорадило от
происходящего.
— Ярость и гнев, Эридан! Добро
пожаловать!
Я проснулся словно от удара. Вскочил
на кровати, хватая незнакомца, занесшего надо мной руку, за
горло.
— Ой, Эри! Подожди, ты ее убьешь! —
послышался голос Каэран откуда-то сбоку.
Я проморгался и понял, что держу за
горло эльфийку с тряпочкой в руке. Бедное создание с выпученными
глазенками, смотрело на меня с паникой, пытаясь разжать мою
кисть.
Я ей помог, отпуская нежную шейку
эльфийки. Та закашлялась, растирая пострадавшее горло.
— Эри, ты очнулся! — на мне повисла
Каэран.
— Госпожа, подождите, раны откроются!
— возопила другая лекарка, стоящая за спиной у Каэран.
— А?! Ой, извини, Эри! — она отпрянула
и осторожно провела пальцами по моей руке.
— Снимите повязки, — сказал я им,
осматривая пострадавшие в бою части тела.
— Раны откроются же…
Я поднял взгляд на лекарку и
встретился с ней глазами. Просто посмотрел, молча.
— Да, хорошо! — она бросилась срезать
с меня тряпки, пропитанные кровью.
Чем сильнее она разматывала, тем
больше у нее становились глаза. От удивления, потому что от ран
моих остались только шрамы.
Девушка сняла тряпки и уставилась на
Каэран с изумлением.
Та очень быстро оценила ситуацию: —
Если скажешь кому-нибудь, я отрежу тебе язык, — пообещала моя
серебряноволосая хозяйка.
— Я молчок, — кивнула лекарка, махнула
своей помощнице, и они выбежали из комнаты, оставляя нас
наедине.