Будучирастительноядной расой, вы можете получить тяжёлое
отравление/несварение желудка при попытке усвоить мясные/животные
продукты.
Будучижителями
леса, гор и других природных ландшафтов, стеллинги не привыкли
строить постоянные жилища, обходясь небольшим изменением таковых
природных. Вы получаете штрафы на ориентацию, обучение и
восстановление запаса ОЖ/ОМ/Запаса сил в
городе.
Будучибесполым и
молодым существом, вы занимаете низшую социальную планку в среде
самих стеллингов; штрафы на убеждение и отношение ваших сородичей;
аналогично бонус вашим старшим сородичам при
убеждении/угрозе/указании.
Ммм… знаете, если раньше я думал, что дно
пройдено, то теперь я убедился, что на самом деле оно только
показало самую верхушку своей бездны. Конечно, большую часть этой
информации я слышал от Шестой (в особенности по поводу
«растительноядности», когда я, не думая, попросил местный аналог
куриного бульона), но… ребят, будем реалистами: как житель двадцать
первого столетия, я совершенно не готов/не приучен к жизни в дикой
природе. А тут… ладно, я готов терпеть негативное отношение к своей
расе, но получать штрафы ТОЛЬКО за одно проживание в городе?
Короче, не светит мне в этой жизни сидеть тихонько в уютном
уголке.
Набив голову всякой информацией, я решил дать
ей время усвоиться, а потому, сладко зевнув, улёгся под одеяло и
хорошенько задремал.
Проснулся я от звука голосов, которые гулко,
пусть и тихо, звучали в моей каморке. Принадлежали они, судя по
всему, Шестой и Папане:
– Что скажешь о ней, Шестая? – сколько
я ни пытался прочувствовать эмоции или настроение в его голосе, у
меня это неизменно не получалось. Он оставался для меня загадкой, и
как, скажем так, стеллинг, и, собственно, как личность. Ну вот не
понимал я тогда его. Как и его отношение ко мне… А потому резонно
остерегался и побаивался.
– Тринадцатая идёт на поправку, отец.
Думаю, она уже вполне готова к тому, чтобы покинуть комнату
захворавших.
Шестая же в моих глазах медленно, но верно
превращалась в идеал: она никогда не повышала голоса, не ругалась,
разве что в случае, если ей что-то не нравилось, могла «пригвоздить
к месту» взглядом. И это не шутка: один раз она таким образом
отбрила Седьмую, норовившую ко мне прикопаться на какой-то счёт.
Пусть я наблюдал это действо со спины, но вот то, как сбледнула
Семёрка, да потом быстро ретировалась – я видел вполне. Мне тоже
пару раз доставалось, пусть и «слегка», но, поверьте, желудок мой
так и прилипал к позвоночнику в эти мгновения… Мы отвлеклись, а
между тем разговор продолжался: