– Хоспис для богатых людей, – нахмурился Дронго.
– Не для бедных, – кивнул Степанцев, – я хотел, чтобы именно в этом вопросе вы меня правильно поняли.
– Я полагал, что хосписы создаются для помощи людям, которые нуждаются в таких заведениях…
– Правильно полагали. Но среди заболевших бывают и весьма обеспеченные люди. Родные и близкие не могут или не хотят видеть их страданий, да и сами больные не всегда готовы публично демонстрировать свое состояние, подвергая нелегким испытаниям своих детей или внуков. Поэтому они предпочитают переехать к нам. У нас приличный уход и достойные условия. А родственники могут навещать их, у нас нет никаких ограничений – хотя, исходя из моего опыта, могу сказать, что такие встречи бывают тягостными для обеих сторон.
– Понимаю, – кивнул Дронго, – это действительно тяжкое зрелище. Но мне пока не совсем понятна причина, по которой вы решили так срочно со мной встретиться.
– Я вам скажу, – сообщил Федор Николаевич, – дело в том, что в нашем хосписе произошло убийство…
Наступило неприятное молчание. Вейдеманис грустно усмехнулся. Дронго мрачно взглянул на гостя.
– Убийство в хосписе? Убили кого-то из персонала?
– Нет. Нашего пациента. Точнее – пациентку.
– Простите, я не совсем вас понимаю. Вы сказали, что у вас находятся только безнадежно больные, четвертая стадия. Правильно я вас понял?
– Да, только так. Именно безнадежно больные.
– И кто-то убил вашу пациентку, которая все равно должна была умереть через несколько дней? – уточнил Дронго, взглянув на Вейдеманиса. У того было непроницаемое лицо.
– Да, – кивнул Степанцев, – именно поэтому я и пришел к вам. Это была наша пациентка, Боровкова Генриетта Андреевна. Может, вы слышали о ней? В семидесятые годы она была даже заместителем председателя Ленгорсовета. Уникальная старуха. Ей было уже под восемьдесят, а в этом возрасте болезни протекают очень вяло. Не так, как в молодости. Мы считали, что она в довольно тяжелом, но стабильном состоянии, и не подключали ее к аппаратуре, хотя она лежала в реанимационной палате. Наш дежурный врач вечером обходил все палаты и ничего странного не обнаружил. А утром мы нашли ее мертвой.
– Как ее убили?
– Мы сначала даже ничего не поняли. Решили, что она умерла во сне. Ведь у нее были метастазы по всему телу. У нее обнаружили еще лет пятнадцать назад опухоль в груди. Сначала пробовали обычные методы, она даже ездила куда-то в Германию. Потом выяснилось, что химиотерапия ей не помогает. Через несколько лет пришлось пойти на операцию. Ей удалили левую грудь, но было уже поздно. Она прибыла к нам три месяца назад в уже безнадежном состоянии. Наш дежурный врач был убежден, что она умерла именно из-за этого. Должен сказать, что у нас нет морга в привычном понимании этого слова. Наш патологоанатом давно уволился, и не всякий соглашается работать на его месте. Да он нам и не очень нужен, ведь причины смерти всегда настолько очевидные, что мы стараемся щадить чувства родственников и выдаем им тела без обычного вскрытия. В данном случае дежурный врач констатировал смерть, тело увезли в наш «холодильник», как мы его называем. И перед тем как выдать его родственникам, они должны были получить мою подпись. Обычная формальность. Справки подписывает сам главный врач. И я всегда их подписываю. А здесь решил посмотреть…