Я снова улыбнулся.
– У нас тоже и в космонавтов, и в танкистов отбирают небольших.
Чтоб помещались и могли нормально работать.
– Подтащи блоки.
Я подошёл к летающим пулемётам, снял с них навешенное
снаряжение, а оптом оттолкал эти воздушные лодочки к принтеру,
перегородка которого уже плавно отъехала в сторону, а с потолка
опустились длинные многосуставчатые конечности. Я такие же видел в
операционной у Морганы.
Едва перегородка вернулась на место, блок опустился на пол, а
клешни принялись раскручивать и разбирать, аккуратно складывая
детали в большой ящик у стены. И почему-то напрашивалось слово
«потрошить».
– Что дальше? – спросил я, когда роботизированные руки извлекли
из пулемётных блоков тонкие – не толще мизинца – стержни полутора
метров в длину. Они были яркого жёлтого цвета с множеством
поперечных чёрных насечек и гофрированные, как садовые шланги.
Разве то поверх разноцветной гофры имелось прозрачное покрытие,
сглаживающее выступы.
Ёнка бросила на меня короткий взгляд и снова дотронулась до
перегородки и потыкала в светящиеся окошки меню. Стоящий в углу
высокий прозрачный цилиндр с крышкой, который я сперва принял за
необычную душевую кабинку, стал с шумом наполняться водой. А может,
и не водой. Может, иной жидкостью, но очень похожей на воду.
Некоторое время ничего не происходило, а потом раздался
пульсирующий шум, и внутри сосуда стал появляться невнятный ком из
серебристо-матового металла и красного мяса. И ком медленно рос,
приобретя форму позвонка. Рядом возник второй. Третий.
Четвёртый.
Непонятно, как они держались в воде и не тонули, но по мере
готовности позвонки сближались и срастались. Между ними
натягивались мышечные волокна.
– Шесть часов, – произнесла Ёнка, посмотрела на меня и добавила:
– Раздевайся.
– Зачем?
– Надо нанести иммунный гель. Конечно, лучше бы тщательно
вымыться, пройти процедуру поверхностной стерилизации, но у нас нет
выбора, а три дня можно потерпеть и с гелем, – ответила моя
спутница, протянула мне тубус и принялась расстёгивать куртку.
Следом за курткой на пол легла и импровизирваонная юбка. В
полумраке, в котором мы находились, трудно что-либо разглядеть, но
я не смог удержаться и некоторое время разглядывал красивую
девушку, а потом и сам разделся догола, понимая, что скрыть
проявления моей симпатии к спутнице не получится даже в этой
темноте.