Повернув направо, она зачем-то полезла на железнодорожную насыпь. Животный, безотчётный страх гнал её без цели и смысла. Спотыкаясь, Мира перешагнула через рельсы, вскользь отметила, что кроме основных, к ним добавились контррельсы.[1] Мелькнула мысль, что для абсолютного несчастья ей осталось застрять между ними ногой. Как могла осторожно, Мира перешагнула через рельсы; царапая спину о камни, съехала с насыпи. Обернулась.
Алекса появилась на насыпи в другом месте, чем она ожидала — гораздо ближе. Встретившись с Мирой взглядом, противница улыбнулась, помахала палкой. Испачканная в крови шея казалась чёрной.
Наверное, нужно было гордо и смело встретить смерть лицом к лицу. Но Мира малодушно закрыла лицо руками. Внутри всё дрожало от страха, по щекам катились слёзы. Вот сейчас... Сейчас...
Наверное, нужно было гордо и смело встретить смерть лицом к лицу. Но Мира малодушно закрыла лицо руками. Внутри всё дрожало от страха, по щекам катились слёзы. Вот сейчас... Сейчас...
Наверху раздался женский крик. Мира отняла руки от лица. Алекса стояла, согнувшись: как будто, что-то искала между шпалами. Вот она вскинула голову; Мира увидела её искажённое страхом лицо.
— Меня зажало! — крикнула противница. — Между рельсами!
Мира почувствовала, как накатывает истерический хохот. Её зажало. Зажало! Е-ё! За-жало!
Она перевернулась на спину, глядя в низкое небо и сотрясаясь от хохота.
— Я согласна объединиться! — доносилось будто издалека. — Ты слышишь? Я согласна, хватит ржать! Помоги мне! Ты всё равно одна тут подохнешь!
Вдалеке раздался гудок поезда.
Алекса заорала с новой силой:
— Твою мать, помоги мне! Подёргай рычаг на столбе! Надо перевести стрелки! Сука! Тварь! Спаси меня!
Мира посмотрела на противницу. От рычага на столбе её отделяло несколько метров. Алекса попыталась дотянуться до рычага палкой, но не смогла. Тогда она вставила палку между рельсами и нажала на неё, пытаясь развести их. Палка погнулась. Алекса в бешенстве откинула её в сторону.
Вдалеке появился поезд.
— Мира! — опять закричала противница. — Пожалуйста, дай мне шанс! Я всё поняла! Прости меня! Прости пожалу...!
Её заглушил надрывный гудок поезда. Он приближался с лязгом и грохотом, земля подрагивала. Криков Алексы теперь не было слышно. Она беззвучно открывала рот и в мольбе тянула к Мире руки.