– В канцелярию министерства поступило официальное прошение о
выделении тридцати пяти тысяч галлеонов в обмен на обещание не
калечить сверх меры самку дракона и ее кладку! И от кого?! От
студента Дурмштранга сомнительного происхождения!
– Весьма взвешенная цена, соответствующая рыночной конъюнктуре.
– Слегка неверным голосом перебил министра мастер-зельевар.
– И на пять тысяч ниже страхового возмещения заповеднику за
утрату хвостороги. – Мрачно добавил Каркаров.
– Это немыслимо! – Не дал сбить себя с мысли министр. – Это
шантаж! Представитель Дурмштранга должен быть оштрафован за
оскорбление организаторов турнира и министерства магии.
Тут в задумчивость впал уже Дамблдор, но Каркаров опять все
испортил.
– И в чём состоит оскорбление? Мой чемпион сделал предложение,
которое выгодно, прежде всего, вам.
Фадж без поддержки массовки и своих помощников впал в ступор. В
образовавшуюся паузу вклинился Людо Бэгмен:
– Да что школьник может сделать дракону? – Хохотнул ушибленный
на всю голову заслуженный отбойник бладжеров «Уимбурнских Ос». –
Поцарапать? А может насмешить? Или вызвать изжогу?
Идиотская реплика привела Корнелиуса в рабочее состояние, и он,
состроив «деловое» лицо, грозно посмотрел на директора
Дурмштранга.
– Я этого так не оставлю! – Сделал попытку оставить за собой
хотя бы последнее слово министр Фадж, но надев котелок и кинув
горсть дымолетного пороха в камин, услышал за спиной хриплый голос,
пробормотавший на выдохе:
– Я вас предупредил.
И Каркаров, глядя в затухающие всполохи зеленого пламени,
замахнул как водку очередную порцию благородного напитка.
***
Решение ушатать эмоции нервничающего подростка до полного
отупения и отработать нехитрую связку до абсолютного автоматизма
Дубов воплотил в жизнь со всей широтой русской души. Да так, что в
полночь перед испытанием, засыпающий на ходу Гарри, привычно
подхвативший простой мешок на затягивающейся завязке, сшитый Славой
из очередной скоммунизденной (что бы это ни значило) шторы, вышил
на нём все восемь положенных рун, провел малый ритуал и завалился
спать прямо в одежде. А дурмштранговцы остались, молча охреневать,
раз за разом сканируя лежащий на столе полноценный артефакт,
рассчитанный, судя по всему, на бесперебойную работу пару веков и
емкостью в полторы тысячи кубов, против заданного и еще ни разу не
получившегося у парня стандартного мешка на кубометр пространства и
сроком годности в лучшем случае на год.