– Меня зовут Алекс. Очень приятно познакомиться.
Таково было ее внешнее имя. Настоящее она называла, лишь подписывая договор. Танита поступала точно по правилам и, сказать правду, строгость правил нравилась ей. В самом деле, к чему позволять человекам трепать своими нечистыми устами ее суть, ее подлинное имя. Другое дело – клиенты, но те имели все основания не поминать имени ее всуе.
Так она сидела и предавалась своим обычным ни к чему не обязывающим размышлениям, когда хлопнула входная дверь и в зале нарисовался тип, которого бармен тут же про себя окрестил придурком. Вообще-то Сонный Джерри был изрядным консерватором на дух не выносил тех, кто стремился выделиться внешним видом. Таких он поголовно величал чокнутыми. Однако этот тип был из особо неприятных придурков: весь в черном, со странными цепями на шее и запястьях, да и еще и с густо подведенными глазами. Подобные типы особо раздражали Джерри: они нарушали его в общем-то гармоничные представления о грешном мире. Кроме того, эти ребята, похоже, не умели по-настоящему пить. Вот на прошлой неделе завернули сюда двое таких, разукрашенных, взяли по маленькой, выхлебали кое-как и быстренько исчезли. При этом физиономии у них были такие, словно угодили они в комнату ужасов. Короче, чепуха, а не люди.
Тип пришел сюда впервые (Джерри мог бы поклясться в этом), однако держался довольно уверенно. Хозяйским взглядом окинул бар и направился прямо к столику Молчаливой Алекс. Джерри прыснул в кулак, предвкушая потеху. Оживились и другие завсегдатаи заведения: все мы любим развлечения, особенно те, за которые не приходится лично платить.
Танита тоже незаметно, но с возрастающей неприязнью наблюдала за чужаком. В нелюбви к подобным типам она была вполне солидарна с Джерри. Если такие оказывались в числе ее клиентов, то она, действуя на грани нарушения инструкций, навязывала им самый невыгодный договор. Ее положение Cтаршей, хвала Тьме, позволяло ей безнаказанно проделывать такие трюки, за которые низший персонал получил бы по полной программе. А с этим все будет просто: она размажет его по полу на потеху здешним пьянчугам. Не отказывать же им в столь незначительном и, в сущности, невинном удовольствии.
Чужак приблизился к ее столику и, едва разжимая губы, негромко произнес:
– Доброй Ночи тебе, Светоносная!