— Смотри. — Тарзан раздвинул ветки высокого кустарника, и оттуда на меня посмотрела огромная птица. Клюв с мою руку, глаз с кулак. Оперение невзрачное, коричневое. Сама страшно кривая, жуткая.
— Не зря вымерла. Закрывай.
Пещерный хмыкнул и покачал головой.
— Это еда! — и сделал резкий выпад рукой, схватил птицу за огромный клюв, а потом вдруг замер. А через несколько секунд и два взмаха крыльев потревоженной дичи отпустил и отстранился, сделал шаг назад и показал мне пальцем на лапы птицы. В гнезде жались друг к дружке три огромных яйца.
— Нельзя, мама, — пояснил Тарзан и потянул меня прочь.
Я была впечатлена!
— А ты не такой уж неандерталец, как я предполагала!
— Убьешь маму — умрут птенцы. Одна смерть за четыре. Не убьешь — через семь лун четыре птицы получишь.
Ах вот оно что! Логика по-неандертальски.
Я заметила вдали дерево с ярко-фиолетовыми плодами.
— О! Вон там. Можно есть фиолетовые фрукты? — Я дернула Тарзана за руку, чтобы он остановился.
Пещерный проследил за моим взглядом, нахмурился, потом послушал завывания моего живота и устало кивнул.
Ура! Я спасена!
Прытью бросилась к еде так, что Тарзан не успел удержать. Окрик его тоже не сработал. Зато сработали розовые и пушистые на вид заросли вокруг дерева. Они разодрали мои штаны в клочья в одно мгновение. Если бы Тарзан не успел меня выдернуть назад, не знаю, что было бы.
Пещерный обругал меня чередой странных звуков, больше напоминающих рычание диких зверей. Я молча выслушала, оплакивая про себя потерю. Туфли, теперь штаны. Ну что за невезение?
— Стой. — Тарзан бросил на меня суровый взгляд, отошел к соседнему дереву и достал оттуда длинную палку, которая раздваивалась на конце. На этой рогатке блестела серым плотная паутина. Этой палкой с сеткой пещерный, не заходя за кусты, ловко снял несколько фиолетовых плодов с дерева и протянул мне.
Сам он есть их не стал, а я осторожно откусила. В это время Тарзан присел передо мной и осматривал царапины на моих ногах.
— Пустяк, не обращай внимания.
Но он так не думал! Затащил меня в пещеру, оборвал ошметки штанов, превратив их в асимметричные шорты, и стал мазать мне ранки какой-то зеленой кашей из ступки.
— Лежи! — величественно велел он мне, а сам развел бурную деятельность на другом конце пещеры, постоянно поглядывая на меня.
Вернулся он с кусочками шкур, стянутыми какими-то странными веревками.