Чтобы продолжить обучение и хоть иногда видеть совсем неподходящего для леди рыцаря, да и ради собственного блага я обещала родителям, что не покину Летающий Остров. Они мне поверили. И вот я снова здесь: над головой облака, далеко внизу земля, в руках непослушное и своевольное пламя. Не только в руках, но и в сердце.
— Это всего лишь урок, — громко сказала я пустой комнате. — Я не обманываю, а иду учиться. Ведь не будет же папенька возражать, если очередное занятие пройдет, к примеру, в оранжерее, где нам надлежит выдавить магистрам к ужину унцию яда из корней лиственного аспарагуса?
Но отражение молчало, а лицо в зеркале было полно укоризны.
— Это просто урок, как… как… утренний урок по этикету.
Я вспомнила скрип перьев. Шорох, с которым они касались бумаги. Вспомнила, как аудиторию…
…Аудиторию в очередной раз тряхнуло, Мерьем Вири в очередной раз взвизгнула. Я привычно придержала чернильницу, магистр Ансельм Игри в очередной раз не повернул головы. Дверца одного из шкафов открылась, и на пол посыпались свитки.
— Когда же это кончится? — непонятно у кого спросила Дженнет. Перо в ее руке сломалось пополам.
— Никогда, — улыбнулся ей Оли. — Пока мы над Запретным городом, Остров так и будет трясти.
— Правильно, мистер Ревьен. А не объясните герцогине, да и всем остальным, почему? — Посмотрел на парня магистр.
— Ну, — протянул сокурсник, оглянулся, взъерошил волосы, разом стал похож на нахохлившуюся серую найку[1], но все-таки ответил, — Дело в этих горах, да?
— Да, отчасти дело в Чирийском хребте, — согласился учитель, останавливаясь напротив карты. — Кто дополнит ответ мистера Ревьена? — Мы молчали. — Ну же, смелее. Или вам действительно нравится вспоминать десять уложений этикета, принятых при Людвиге Третьем?
Я подняла голову от листка бумаги, где сиротливо жались друг к другу две строчки — все, что удалось вспомнить из старого уложения. Правила этикета нам с братом вдалбливали едва ли не с рождения. Моя гувернантка Кларисса Омули была очень строга, но даже ей не пришло в голову заставить меня выучить нормы, принятые при дворе Людвига Третьего, прадеда нынешнего князя.
Я смогла вспомнить лишь то, что леди запрещалось смотреть в глаза джентльмену, если тот стоит против солнца. Понятия не имею, почему. Права была матушка: чем большую глупость мы слышим, тем лучше запоминаем.