– Стоять, гвардейцы! – Сам Демидов не шелохнулся, хотя голоса на улице становились все громче и озлобленнее. – Сразу же предупреждаю: ни в какие скандалы не ввязываться. Мы здесь на нелегальном положении, поэтому никто не должен знать, кто мы такие. Для всех, без исключения, наша команда – специалисты МЧС России особого профиля, и не более того. Так что никакой самодеятельности, никаких стычек и конфликтов... Понятно?
– Э, ты не больно-то тут распрягайся, – из общей многоголосицы за бортом самолета неожиданно выделился возглас Колесникова, – тут тебе не твоя хренова Америка и не Ирак, так что хавальник быстро на сторону свернут...
– Wow? Shit! Tuck Russians! – раздалось в ответ, и почти сразу же послышалась звучная оплеуха.
– Наших бьют! – заорал кто-то.
– Что б вас всех! – Демидов выругался и, видимо, напрочь забыв о своих недавних наставлениях, ринулся к выходу из самолета. Десантники кинулись за ним следом.
Российский «Ил» еще не затащили на стоянку, и он продолжал стоять в самом конце рулежной дорожки. Хвостовой трап-люк был открыт, и через него на бетонку аэродрома уже успели выехать два грузовика. Перед ними-то и разыгрался конфликт местного значения, который вот-вот грозил перерасти в международный. Российских спасателей, одетых в ярко-оранжевые комбинезоны, плотным кольцом окружили несколько человек, вооруженных автоматическими винтовками и одетыми в военную форму, цвет которой в России называли «песчанка», а на Западе – «хаки». На головах у них красовались белые каски с крупными синими буквами «МР» по бокам. Угрожая оружием, эти люди старались прижать русских к их машинам и оттеснить обратно в отсек самолета. Командовал этим процессом поджарый молодцеватый мужчина с нашивками сержанта.
«Military police, военная полиция, – машинально сообразил Володя, высовываясь из-под руки Демидова. – Интересно, какого хрена им здесь надо? Чего они привязались к нашим парням?»
В суматохе Локис как-то не сразу обратил внимание на то, что полицейские все как один были белыми и говорили по-английски, в то время как на Гаити преимущественно живут потомки африканских рабов, попросту говоря – негры. И говорят они на самой дикой, какую только можно придумать, смеси английского, испанского и французского, который официально называется креольским наречием.