— Чего тебе?
Костя сам подбежал ко мне:
— Ты что, теперь нас избегаешь? Мы же договорились на скамейке встретиться! Кирилл, наверное, уже там.
Я неохотно поплелась за ним. Кирилл уже действительно сидел и ждал нас. Он был, в отличие от друга, более хмурым и серьезным. Если бы его видел мой брат, то сказал бы: «Гнетущая аура». Взгляд тяжелый и поникший. Сто процентов даю, он учебой не занимался. Если бы отвлекся, то так не выглядел бы. Я села рядом:
— Ну, рассказывайте, что у вас такое приключилось, что один сияет, как восходящая звезда, а другой тихо-мирно предается смерти?
— Ну у тебя и сравнения! — засмеялся Костик. — Ничего у нас такого не случилось. — Тут он хитро заулыбался. — Разве что я девушку нашел и хочу жениться.
Вот я вроде ничего не ела, а подавилась! Кирилл тихонько постучал мне по спине. От кашля у меня даже потекли слезы. Хорошо, что я водостойкой тушью ресницы крашу.
— Куда жениться-то? И на ком? — еле выговорила я.
— На певице! — торжественно объявил Костя.
— Ну, это вообще бред!
— Ага, на певице! — перебил меня Кирилл. — На певчей — не хочешь?
— Ну, певчей, да… — замялся Костик.
Тут в моем сознании медленно стала проясняться картина. Ну да, если я влюбилась в алтарника, то почему бы Костику не влюбиться в певчую? О, Боже! В кого же там влюбляться?! Они ведь одна страшнее другой!
— И кто же эта счастливица? — выдавила я.
Костя покрылся еле заметным румянцем:
— Нина. Она поет низким голосом. Тенор называется.
Если бы я еще понимала, где там тенор, где вообще что… На клиросе только одна девушка более-менее симпатичная была. Да и то у нее внешность уже вышедшая из моды. Для ее стабилизации требуется правильный макияж, хорошо подобранный оттенок волос и прическа. А про их наряды я вообще молчу. И что он там разглядел? У нас в группе намного интереснее девчонки.
— Вот она. — Костик с придыханием показал мне фото на планшете, и я чуть с лавки не съехала.
— Так эта матрена — твоя будущая жена?! Костя, это чистая безвкусица! Таких клушу же даже в деревне не встретишь.
Кирилл засмеялся, а Костик побледнел и, вырвав из моих рук планшет, дрожащим голосом, с ненавистью смотря мне в глаза, сказал:
— Твоего мнения никто не спрашивал!
— Зачем тогда показывал?
— Я радостью делился, а вы…
— Да какая может быть радость от уродства эволюции?! Ее даже коррекция лица не спасет!