— Кто это? — наконец спросил Ярослав.
— Я их представлю, раз уж ты вынырнул на поверхность. — Я его всегда подкалывала. — Тот, что тощий, длинный и седой, — Костик. И он нас зовет в Конюхово за кладом. А этот, что вечно хмурый и нервный, — Кирилл.
— Спасибо за не соответствующую реальности характеристику, теперь твой брат подумает, что один из нас для труда физического, а другой для выражения эмоций, а ты — мозг, — съязвил Кирилл.
— Я так и подумал.— Брат подвинул книгу ближе к себе, но читать не продолжил, а спросил: — А зачем вам сокровища? У вас денег не хватает? Или просто развлекаетесь?
— Нашел что спросить, — быстро сказала я. — Для того и другого. Одно другому не мешает.
— Я слышал про Конюхово. Плохо там закончился род. Это проклятый дом и сокровища. Барин все проклял, прежде чем их всех расстреляли. Туда нельзя идти. Дом развалился, хотя его даже не собирались сносить. Санаторий в нем хотели сделать, но все сгорело.
Я увидела, как у Костика глаза стали круглыми, а сам он побледнел. Я быстро дала брату подзатыльник:
— Хорош людей пугать своими проклятьями! А то наш тощий Костян в обморок упадет, и нам его придется тащить за металлоискателем.
Ребята засмеялись.
Когда я направилась к выходу, Ярослав крикнул вслед:
— Я на тебя защиту поставил, а ребята пусть сами думают, как защититься от проклятия барина.
Когда я вышла из дома, Костя спросил:
— А он кто такой?
— Ведун, маг, экстрасенс? У парня явно мозги не на месте, — добавил Кирилл.
Я ответила:
— Язычник.
Я терпеть не могу, когда наезжают на брата. Да, он с прибабахами и видит мир таким, но почему церкви утверждать, что вино с хлебом — это тело и кровь Христа, можно, а моему брату говорить, что дом рухнул из-за проклятия, — нельзя? Почему это считается ненормальным? Это несправедливо! Либо мы все нормальные, либо все ненормальные. По дороге ребята только и говорили про этот дом, рассуждали рухнул он сразу после расстрела или позже. Костик был уверен, что дом проклятый, но уж очень ему хотелось поехать туда.
Приехали мы в Конюхово около одиннадцати утра. Погода была чудесной. В деревне всегда дышится легче, а еще природа ярче. Солнце яркое и слепит глаза. Наверное, мои глаза блестели как сапфиры. Кирилл с меня глаз не сводил. Я не хотела рвать с ним дружбу, но дружу я с влюбленным в меня парнем до той поры, пока он мне не признается в любви. Вот и пусть молчит. Я делала вид, что не замечаю его, и разглядывала первоцветы. Здесь, на руинах, их было полно. Костик достал металлоискатель и принялся настраивать его, а Кирилл, увидев, что я присела на корточки и трогаю цветочки, пошел и нарвал мне букет. Что говорить, мне было приятно. Голубые, почти как мои глаза, цветы обалденно пахли. Пока Костик проверял местность на наличие сокровищ, Кирилл все смотрел на меня. Я почувствовала, что он сейчас мне признается, и начала сама: