– Боже мой! – хватаюсь я за голову. – Почему эта Бунина так обо мне хлопочет? И вообще, кто она такая? Дочь того Бунина?
– Нет, она жена нашего Эйдлина.
Ну и ну! Пожалуй, пора действовать.
В Правление ЖСК «Московский писатель»
от Войновича В.Н.
Заявление
В связи с возникновением фантастических проектов относительно освобождающейся квартиры № 66, я вынужден напомнить, что правление является всего лишь исполнительным органом кооператива и распределять жилплощадь по своему усмотрению неправомочно.
Являясь, в отличие от других претендентов на квартиру № 66, остро нуждающимся в улучшении жилищных условий, я категорически настаиваю на том, чтобы эта квартира в соответствии с решением общего собрания была предоставлена мне. Всякие попытки келейно отменить или изменить решение общего собрания считаю незаконными и самоуправными.
17 февраля 1973 г.
– Наглое заявление, – сказал кому-то член правления А. Кулешов.
А Эйдлин, муж Веры Ивановны Буниной, охарактеризовал это заявление как бандитское.
Оценки заявления сами по себе неинтересны, но мне хотелось знать, что ответит правление, а оно ничего не ответило.
Жду день-другой-третий – ответа нет. Достал устав кооператива, вооружился знаниями. Выяснил, что в конфликтных случаях может быть в шестидневный срок созвано внеочередное общее собрание.
22 февраля сочиняю новое произведение:
«В соответствии с уставом кооператива требуем в шестидневный срок созвать общее собрание пайщиков».
Жена пошла по квартирам собирать подписи. Собрать подписи оказалось легче, чем под письмом в защиту Синявского и Даниэля, но труднее, чем под Стокгольмским воззванием. Я. Козловский сказал, что он подписать не может, поскольку он член ревизионной комиссии, его коллега Н.[12] скрылся в неизвестном направлении и не появлялся до тех пор, пока сбор подписей не был закончен, Т.[13] подписалась, но потом просила снять ее подпись, хотя была сконфужена и объясняла свой поступок тем, что им предстоит обмен квартиры и она боится, как бы не сорвалось.
Но в основном подписывались охотно. Одни из чувства справедливости, другие из хорошего отношения к автору этих строк, третьи из ненависти к Турганову и Иванько. Некая дама сказала, что против Турганова она подпишет все, что угодно. Я удивился и спросил, чем наш председатель ей так насолил. Она сказала, что он недавно председательствовал в гаражном кооперативе, откуда был изгнан за воровство. Его даже хотели судить, но потом решили, что это уронит в глазах народа уважение к званию писателя. Последнее сообщение удивило меня еще больше, потому что бережного отношения к званию писателя в последнее время как-то особенно не замечал. Впрочем, я вспомнил, что, когда накануне процесса Синявского и Даниэля выяснилось, что Куприянов с компанией держали тайный притон разврата, это дело было прикрыто по тем же примерно мотивам. Тогдашний секретарь МГК Егорычев сказал, что партия не должна ссориться с интеллигенцией.