Ярмарка представлялась Вике обычным статистическим рынком, напоминающим всем известный Черкизовский, но как же она ошибалась: через несколько минут пребывания здесь у неё от шума и гама разболелась голова! Девушка схватилась за Акима, боясь потеряться в толпе, постоянно выдирая свою руку из цепких пальцев торговцев, предлагающих свой товар.
— Госпожа, торговаться будем мы с Михеем, вы молчите. Нам не впервой, а вы ещё молодая, вам могут вручить залежавшийся товар.
Вика только утвердительно мотнула головой.
На таких ярмарках каждый продавал что хотел: товаром могли быть как бублики и сахарные кренделя, так и домашняя скотина, птица, предметы гончарного и ткаческого искусства. Самым интересным оказалось то, что не было отдельных рядов для скота, отдельных для продуктов — всё было смешано, что затрудняло поиски некоторых товаров. Ярмарка была настоящим раем для ремесленников и купцов, где они могли показать свой товар во всей красе и посмотреть на чужой.
Вначале они купили трёх лошадей, а к ним телеги, на которых могли довезти товар до дома. Оставив их на площади возле постоялого двора, наши герои пошли закупать вещи первой необходимости. После нескольких походов туда и обратно Вика поняла, что сил ходить у неё больше не осталось. Она села на телегу и вместе с нанятым мальчиком следила за тем, как продвигается покупка всего остального. Решили, что в первую очередь они закупят зерно и продукты, а уж потом можно будет приехать отдельно за живностью, тем более ярмарка шла целую неделю.
Разложив и упаковав купленные вещи, они наняли человека, чтобы править третьей лошадью и двинулись в обратный путь, надеясь домой приехать затемно.
До дома оставалось ещё часа два езды, когда из опушки леса им навстречу выдвинулись несколько всадников. По одному их виду можно было сказать, чем они промышляют на дорогах. Две группы людей остановились и молча уставились друг на друга, пока со стороны разбойников не выехал мужчина в белой рубахе и в тёмных брюках. Девушка насчитала семь человек.
На Вику уставилось лицо с безобразным шрамом, пересекающим всё лицо главаря, отчего одна сторона лица казалась скособоченной. Зрелище было неприятным.
— Мы вас не тронем, — обратился он к мужчинам. — Заберём товар, купленный на рынке, а для меня оставите вот эту кралю, давно у меня не было нежных барышень, — он оскалился, показывая полный гнилых зубов рот.