- Так извернись как-то и понюхай наконец - чё? Может оно и правда того не стоит? – угорал друг, - ну ты даешь! Я такого еще…
Принюхаться не получалось, коснуться хотя бы пальцем тоже.
Почти три месяца Андрей, как последний дебил, танцевал качучу вокруг женщины, которой совершенно не был нужен. Он стал нервным и дерганным, плохо спал и ел, много и без толку думал. Зато работоспособность повысилась в разы – убегал в работу от мыслей об Ольге и от своих желаний тоже. Николаю он сказал неправду, но признаться в том, что с ним происходило, стыдно было даже другу.
Их с Ольгой недо-отношения завязаны были на песни с самого начала. Просто так совпало, а потом он уже сам… Как можно было признаться, что на переездах из Питера в свою агрофирму он давно уже слушает не шансон, а песни о любви? Перед глазами встают смысловые картинки, а действующие лица там, само собой – он и она. Как признаешься, что однажды пережало горло и он вдруг понял, что в шаге от того, чтобы пустить слезу – торкнуло то ли искреннее исполнение, то ли слова душевные - со смыслом, то ли хрен знает что еще. Но это точно было ненормально.
А край настал вообще…
В подборку на радио бросили старую песню «профессора Лебединского» о танцах на столе. Забойный припев вдруг осознался каким-то извращением, а в действии представился до предела живо и ярко. И он понял, что дальше вести машину просто не может.
Если бы кто проезжал тогда мимо по проселочной дороге, то увидел бы чудо-картинку: взрослый прилично одетый мужик враскоряку прыгал возле машины под Лебединского, поправляя время от времени стояк, широко при этом улыбаясь и приговаривая в предвкушении:
- Ну, доберусь я до тебя! Неделю ходить не сможешь… стерва… зараза Оленька! А я доберусь… я же доберусь! И за все ты мне ответишь, а вот за это – отдельно, по особому тарифу.
То начинал орать на припеве:
- А я её - Ю-ю-ю! А я её - Вау! А я её - Хой! А я её - Ха-ха…
Предел. Сумасшествие в чистом виде. Маразм.
Это нужно было или прекратить или немедленно осуществить, дальше просто смешно… он уже становился смешон – хорошо, пока только для себя. Нужно было увидеться с Ольгой и срочно что-то решать.
Прямо скажу, что совсем повернулся на ней, не ем, не сплю, не живу… готовил он речь. Она просто вынуждена будет выслушать – когда составляется акт пересортицы, при этом обязательно должен присутствовать представитель поставщика. И это будет он – Андрей Цимлянский. Он запрется с ней в ее же кабинете и все выскажет, а может и позволит себе совсем чуть… И это будет или конец всему или начало. Потому что при нынешнем раскладе в перспективе у него только «дурка».