Его рвануло и потянуло всей душой, всем живым существом к незнакомке. Это было и приятно — волнующе, маняще, так по-человечески легкомысленно, — и на удивление… стыдно.
«Как мальчишка, готов волочиться за первой попавшейся юбкой!» — ругал самого себя Тристан, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимый вид. Но сам уже привычно оглядывал, подмечал какие-то одному ему интересные и важные детали и мелочи в образе девушки. Цвет ее кожи, игру ее тонких, красивых пальцев, вкус, с которым она была одета. Сочетание моды, изящества и шика. У девицы был, несомненно, тонкий и даже изысканный вкус.
Дорогие, неброского цвета ткани, одежда пошита на заказ, у хорошего мастера. И единственное вызывающе-яркое пятно — это ее губы на белом лице… чересчур манящие, чересчур соблазнительные.
Тристан шумно выдохнул, уже не в силах сдерживаться, качнул головой.
«Надо вести себя естественно, — думал он, — естественно, чтоб девица не догадалась, что от соседства с ней поджилки трясутся. Как мальчишка, как пацан!..»
…И все же, в этом неожиданном порыве, в этом весеннем влечении было так много живого, свежего, настоящего, что Тристан с изумлением понял, что проснулся от какого-то летаргического сна.
Он упрямо сжал губы и обхватил руками плечи, закрываясь от незнакомки и давая ей понять, что не склонен к продолжению диалога. Девица снова усмехнулась.
— Ну же, инквизитор, — ласковым голосом, каким уговаривают непослушных детей, пропела она, — не будьте букой! Я просто хочу узнать, что происходит, и рассказать об этом людям.
— Ничего не происходит, — упрямо ответил Тристан. — Очередное убийство, каких случается сотня на дню.
— Очередное! — насмешливо фыркнула девушка. — Настолько банальное, что вызывают старейшего инквизитора.
Тристан угрожающе приподнял бровь. Отчего-то слово «старейший», прозвучавшее из уст прелестницы в его адрес, показалось ему обидным.
— Я не старейший, — не сдержавшись, зло процедил он.
— О, простите! Древнейший. Вне всяких сомнений, древнейший, — кажется, девице нравилось дразнить Тристана. Насмешливые глаза под вуалью смотрели на Тристана внимательно, и, казалось, видели и подмечали любое шевеление души. Наверное, заметила и то, как он взбесился, когда она назвала его старым. Древним. Вот же зараза…
— Я не скажу вам ни слова, — отрезал Тристан. — Ваши статейки в желтых газетенках, приукрашенные всякими кровавыми сказочками, всегда полны вранья и только зря пугают народ.