Уголок неулыбчивого рта Тристана дрогнул в лукавой улыбке, инквизитор перевернул свой флакончик, и прозрачная жидкость полилась на распростертые руки старухи.
Та услышала звон воды о доски пола, вскинулась с воплем, в ужасе уставившись на политую руку, но… ничего не произошло. Старуха, трясясь, как в ознобе, смотрела на свои мокрые пальцы, ожидая, что они обуглятся, но не происходило ровным счетом ничего.
— Лжец! — ахнула старуха изумленно, понимая, что выдала тайны демона, испугавшись капель простой воды. — Ты обманул меня! Ты обманул!..
— Ангелы плачут редко, — с обаятельной улыбкой ответил Тристан, пряча свой флакон обратно в карман. — В этом столетии у меня был только один повод. И то давно.
Суккуб разинула было пасть в гневном крике, но не успела произнести ни звука.
С грозным лязгом черный узкий меч Тристана пробил дощатый пол, пронзив шею ведьмы прямо под затылком и приколотив ее к доскам.
Глаза суккубки остановились и погасли, а Тристан распустил белые крылья в святом благословении, очищая дом.
***
У входа толпились полицейские, зеваки, которых эти самые полицейские сдерживали, и репортеры газет. Они перевели, наверное, целый пуд своего магниевого порошка для вспышек, фотографируя дом, из окон которого то вились дымные черные ленты, то бил ослепительно белый свет.
Густав, славный оборотень, стоял в первых рядах, от волнения стащив котелок со своей смоляной черной шевелюры. Когда святое благословение осветило весь дом, да так, что стекла посыпались, он вздохнул с облегчением и перевел дух.
— Все, расходимся! — крикнул он, повернувшись к толпе. — Смотреть больше не на что!
Толпа недовольно роптала. Увещевания полицейских о том, что находиться здесь может быть опасно, действовали плохо, толпа расходилась неохотно.
Наконец, в дверях показался Тристан, и на него тотчас налетели репортеры.
— Как вам удалось обезвредить преступницу?
— Комментариев не будет!
— Скажите, что означают эти странные убийства?
— Нет ответа!
— Можно ли сказать, что городу больше ничто не грозит?
Густав тотчас оказался рядом с инквизитором и как-то незаметно, одному ему известным приемом отгородил широко шагающего Тристана от надоедливых людей.
— Я волновался, — произнес оборотень мягко. — Все-таки, идти туда одному было довольно рискованной идеей.
— Да что со мной могло произойти, — буркнул Тристан, хмуря белесые брови.